– Великий О добрая, и знай, что надо делиться! Но белолицая чужак тупое, не знай человечий языка! И наш давай им какой-то херня, и они ходи совершай ещё подвига во слава Великий О! Пусть думай, что ихняя дать великий награда! Славь легковерная придурка! Ыбгда, переведи бледнолицый мелкое падла, что оно сейчас выходи к столба, и Великий О давай он награда, достойное такой тупая и ублюдочное героя с маленький дука-дука!
Ричард уставился на переводчика. Тот, сообразив, что увлёкся, переводя слишком близко к тексту, сделал вид, что так и было задумано, а он тут и вовсе ни при чём, это всё вождь.
Воцарилось молчание. Поняв, что продолжения не предвидится, Гринривер вышел вперёд и подошёл к вождю.
– Могучее белобрысый падла, что давай пендель Великий Ы! Великий О говорить твоя ««херасе твоя резкий»«и дари награда! Она моги сделай твоё дука-дука длинный и толстое, как полагайся настоящее мужик! Или сделать твоё нога сильный и прочное, чтобы твоя больше не ранить свой нежное кожа, мягкий как жопка младень!
– Пара добрых сапог была бы куда как лучше, но раз так… – проговорил Ричард тихо. – Желаю, чтобы мои ноги стали прочными и не ранились! – добавил он во всё горло.
– Но твоя ведь могло сделай свой дука-дука длинное и толстый! – удивился вождь.
Ричарда достало обсуждение его гениталий. И он решил не вступать в полемику, придумав, как ему показалось, весьма удачное объяснение.
– Мой дука-дука ещё растёт, я ещё маленький. И когда вырасту, вырастет и мой дука-дука! Я не хочу вмешиваться в естественный порядок вещей!
Воцарилось молчание. Вождь опять заговорил на местном языке, преисполнившись серьёзностью момента. Теперь стихли даже шепотки.
– То есть, твоя мелкий ребёнка?
– Нет. Мы живём очень много лет, и потому у нас долгое детство. Мы растём долго, и очень долго стареем. У меня разум взрослого воина, но тело ребёнка, и лет через пятьдесят я стану на два локтя выше и втрое сильнее, – продолжал самозабвенно врать Гринривер. – И пока мне не стукнуло сто лет, я не могу делать детей, иначе они будут больные и хилые! – Ричард заранее попытался отделаться от принудительных попыток размножения.
Вождь сам перевёл эту небывалую речь своему народу. Кажется, замолчали даже птицы.
– Великий О говорить, что твоя пиздеть! – заявил вождь после непродолжительного молчания, обвиняюще ткнув пальцем в сторону графёныша.