Мы выпили. Закусили. Потом ещё выпили и ещё закусили.
– Никто не хочет выйти на перекур? – неожиданно спросил Виктор, и за столом повисла странная тишина.
Дело в том, что все здесь присутствующие, кроме нас с Глебом, курили долго и помногу. Но почему-то в этот раз ни Светлана, ни её муж не изъявили желания подышать дымом. Антонова, невинно хлопая ресницами, покосилась на меня и сказала:
– Не хочешь составить компанию?
– Я не курю, – быстро ответила я, но Антонова тут же нахмурилась и злобно сверкнула глазами. – Но я могу просто постоять рядом, – зачем-то сказала я, надеясь своим ответом успокоить не столько Виктора, сколько свою подругу.
Виктор взял сигареты, и мы отправились на балкон.
– Я слышала, вы из Тамбова, – непонятно для чего сказала я, стараясь как-то заполнить неприятные паузы.
– Да, – Виктор закурил и облокотился на балконную раму. – Последние одиннадцать лет жил в Тамбове, а теперь захотел вернуться домой. Мне тут сделали неплохое предложение по работе, вот и решил воспользоваться.
Я окинула молодого человека изучающим взглядом. Вообще-то Антонова не наврала, в целом этот Виктор был очень даже ничего. Высокий, спортивный, приятный. И пахло от него так умопомрачительно возбуждающе, что я тут же почувствовала к нему нездоровую симпатию.
Вообще-то, глядя на него, я совершенно не могла понять, как с такой внешностью и с таким божественным запахом можно работать автомехаником? Руководитель фирмы! – никак не меньше. Ещё я не понимала, как это при всех вышеперечисленных достоинствах можно оставаться неженатым человеком. Последнее обстоятельство как-то немного озадачивало: может, у него какие-то проблемы?
– У вас такой замечательный сын, – льстиво сказал Виктор. – Такой прыткий, такой интересный.
Я благосклонно улыбнулась.
– Сколько ему? – спросил Витя, покосившись на меня.
– Восемь, – с гордостью ответила я.
– Такой взрослый! – искренне удивился он. – Если не секрет, сколько же лет вам?
– Двадцать четыре, скоро будет двадцать пять. А детей, многоуважаемый, можно и в двенадцать рожать. В принципе, в мои годы, теоретически уже вполне можно быть бабушкой.
Мой несколько вызывающий ответ был принят Виктором, как нежелание говорить на болезненные темы. В действительности, так оно и было. Я вообще не очень люблю распространяться о том, во сколько родила, от кого, при каких обстоятельствах. Наверное, до сих пор ещё не успокоилась. До последнего времени вздрагивала, при упоминании о Беспечном, а возможно, где-то в глубине души ещё хранила к нему свою тайную симпатию. Но признаваться в этом было позорно. Я и не признавалась.