Небольшая кособокая палатка из
выделанных воловьих шкур, где жила эта девчонка, и к которому приткнулся их
навес из нескольких слоев плетеных циновок, как раз удобно расположилась на
окраине стойбища дикарей. Дальше лишь бескрайняя степь и опаляющее солнце сверху.
И вроде как раз в той стороне пряталась какая-то речка, изредка в сумерках там
поднимался туман, который бывает над водоемами. И именно с той стороны несли
уже надоевшую костлявую рыбу.
Где дикарка хранит кожаные бурдюки для
воды, Рикардо тоже присмотрел, как и куда складывает она съестные припасы.
Здесь вообще все вещи бросали, не скрывая. Вот бы еще нож найти, но
металлического ножа – уже хоть какого-нибудь, не обязательно хорошего – он не
видел ни разу даже в руках девчонки, которая обходилась каменными скребками.
Здесь ничего ценного на самом деле в принципе не было.
Что еще ожидать от дикарей?
Однако глядя, как ловко девчонка
разделывает рыбу или плетет тонкими пальцами очередные емкости из травы или
лозы, Рикардо подумал – не позвать ли ее с собой в побег? Ее умения ему в пути
пригодятся, даже если она по-прежнему не будет подпускать к себе ближе. А он
выведет ее к людям, подальше от этих огромных, вонючих, пугающих образин. Ее
здесь тоже не связывают на ночь, наверняка она не сбежала до сих пор лишь
потому, что боялась одна уйти в степь. Но теперь рядом с ней будет он, крепкий
мужчина, то есть когда он окрепнет, то сразу сбегут. Конечно, она не откажется
от его щедрого предложения! Только как объяснить этой дикарке, что от нее
требуется?
Но уже на следующий день он усомнился в
своей идее звать ее с собой.
Она же совершенно, до ужаса... дикая!
В тот раз, когда она вновь проверяла
раны беспамятного Агиляма, не давая ему испустить дух спокойно, Рикардо
оказался рядом, скрываясь в тени навеса от жгучего полуденного солнца. Поэтому
мог наблюдать, как присевшая на голые колени девчонка снимает пропитанные
чем-то темным повязки с чигиданца. Как из-под этих повязок с засохшей кровью в
смуглом боку Агилями проявляется что-то странно белесое. Как девчонка начинает
это белесое очищенной палочкой сгребать в подставленную плошку, а то, что
просыпалось мимо, своими тонкими пальцами поднимала с циновки...
Это были... черви?!
Все еще живые, едва шевелящиеся черви –
светлые, толстые, отвратительные!