– Брысь! – гаркнула она, но темнокожие,
практически обнаженные детишки, многие из которых были крупнее и точно толще самой
Ырын, ее дружно проигнорировали.
Грубо растолкав и даже пнув нескольких
самых упертых, человечка пробилась к своим... рабам?
Ужас какой, теперь она рабовладелица?!
– Не "цирк" здесь, разошлись!
Но когда бы орки, даже маленькие,
слушались простых слов?
– Чцырык! Цырыкы! – подхватили новое,
неизвестное слово детишки и радостно загалдели с новой силой.
– Ты – неси воду! Чистую, пить, – тогда
сунула в руки ближайшему мальчишке кожаный бурдюк Ырын. – Ты – найди палку для
навеса! Ты...
Детвора бросилась в россыпную, чтобы
спрятаться за ближайшими шатрами и оттуда, с безопасного расстояния, продолжать
наблюдать. Лишь бы не попасть под указующий перст гын, то есть человечки.
Ее слабых тычков не боялись, а вот
получить от нее работу и не выполнить, то есть попасть в немилость боялись.
Потому что тогда ни интересных историй, ни праздничных узоров на теле, ни
красивых косичек с вплетенными лоскутами или бусинами не получить
провинившимся. А у человечки самые тонкие и ловкие пальцы в племени, у нее
самые лучшие узоры и украшения получаются. Да и занозы, ссадины и разные
болячки нечасто, но бывают у детворы, и кто как не Ырын помогает малышам там,
где родители считают, что на подобную мелочь не стоит обращать внимания. Да и
подкормиться у нее, слишком жалостливой по местным меркам, можно в голодные
времена.
Ырын, разогнав орчат, наконец-то глянула
на людей, надеясь, что те еще живы.
Пока живы.
Но выглядели плохо.
Тот мужчина, который сидел и недовольно
зыркал на всех исподлобья, из-под спутавшихся длинных волос, грязными
сосульками закрывающих ему пол лица, был на вид более целым. Разве что вторую
половину лица у него занимал здоровенный отек да гематомы, уже начавшие
желтеть. Неясно что под его плотным пыльным камзолом, на котором с корнем
выдраны все пуговицы, а вот босые и грязные ступни, выглядывающие из не менее
грязных потрепанных штанин, в кровь разбиты дорогой, но это мелочи. Сколько ему
лет – неясно, но кожа на темном лбу гладкая, значит, не старый. Взгляд хоть и
уставший, но яростный, так что мужик вроде пока помирать не собирается. Поэтому
Ырын глянула на второго пленника.
Второй мужчина, лежащий прямо у
полотнища ее палатки, был настолько плох, что отключился. Или все же помер?