— А что?
— Из братков?
— Нет, — покачал я головой.
— Странно, — Егор хмыкнул. — А на братка похож. Я думал, ты один
из этих.
— Так чего вмешался-то? — Спросил я в ответ. — Ехал бы себе
дальше. А так наскочил на толпу мясуховских.
— Я человек простой. Не люблю, когда толпой одного херачат, —
сказал Егор буднично. Я, тут, в городе, как бы новенький. Совсем
недавно приехал. Думаю, вот, куда приткнуться.
— Сам откуда? — сказал я, придерживая Мирону калитку, — Шагай
давай!
— Врать не буду, — посерьезнел Егор. — С зоны откинулся месяц
как. Приехал в город, к одному старому другу.
— Друг не помогает? — Спросил я.
Егор посмотрел почему-то на Мирона. Сказал:
— Друг щас немного занят. Но, думаю, скоро освободится. Давай я
помогу его довести. Все равно не тороплюсь. Да и если он снова
рыгать начнет, тебя с ног до головы выделает. Вдвоем
сподручней.
— А сидел за что? — Спросил я.
— Превышение самообороны. Семь лет колонии дали. В конце
восьмидесятых, когда я только-только начал на ноги вставать, через
несколько лет после армии, вел девчонку домой. Прикопались какие-то
гопники. Сам я из Рязани родом. Там уже тогда совсем неспокойно
было. Налетели толпой, стали бить. Ну я, не будь дурак, схватил в
руки, что первое попалось, а была это железная труба. На гаражах
дело было. Ну и отделал их. Двое потом попали в больницу, от травм
скончались. Они к боженьке, я в зону, — грустно улыбнулся Егор.
— Лады. Витя меня звать, — выслушав его рассказ, сказал я.
Протянул руку.
Он пожал, и я жестом позвал его взять Мирона за руку и идти
следом.
Мы зашли во внутренний двор политеха, миновав небольшую калитку,
что заканчивала изгородь, протянувшуюся справа от основного здания.
Там, через двор, добрались до дальнего корпуса, вошли в плохо
освещенный коридор.
Когда через него попали в широкий спортивный зал, тут же
приковали к себе внимание всех присутствующих. Мужики, больше
десятка, не считая Фимы, Степаныча и Жени, рассевшись по лавкам
тренажеров и другим, деревянным, что стояли у стен, уставились на
нас.
Степаныч подбежал к нам первый. За ним Фима. Последним
подковылял Женя. Остальные мужики стали недоуменно
переглядываться.
— Что, мля, опять случилось? — Удивился Степаныч, глядя на
носившего каменное выражение лица Мирона.
— Мясуховские, — сказал я. — Грохнуть хотели.