— Более-менее. Не идеально, но пойдет.
Вместе со Степанычем мы залегли за сухим стволом поваленного
деревца. Степаныч зарядил в магазин единственный патрон. Прицелился
в прилаженную оптику.
С минуту лежал он, кряхтя, словно бы не решаясь стрелять.
— Сука, язви ее, — бурчал он себе под нос. — Падла какая… На мою
голову…
Матюкаясь самому себе, он, наконец, решился, задержал дыхание,
нажал спуск.
Хлесткий звук выстрела прозвучал так громко, что у меня заложило
уши. Эхо, казалось, докатилось до скрывшегося из вида Эльбруса.
— Мля… Мимо… — Выдал Степаныч, ковыряя в ухе. — Пуля сильно
правее ушла.
— Большая точность в этом деле нам не понадобится. Только
примерная, — сказал я.
Он покивал, подвел прицел. Я помог ему зарядить новый патрон.
Второй раз пуля отколола сухую ветку дерева. Та разлетелась на
щепки, но мишень осталась целой.
— Сука… Мля… — Сказал Степаныч и добавил еще мерзким матом. —
Как в оптику гляну, перед глазами сразу картинка: черепушка одного
из тех мудаков раскрывается, как шкатулка. А потом… Потом дочкино
лицо…
Травма старика, видимо, оказалась гораздо глубже, чем я
думал.
— Подвел? — Спросил я.
— Да вроде… Проверить надо. Я сейчас.
— Нет. Давай я сам, — посмотрел я не Степаныча.
— Патронов у нас немного, — сказал он.
— Давай, давай. Ты, видать, ее уже пристрелял.
Степаныч помедлил, но отдал плетку. Я улегся поудобнее, упер
деревянный приклад в плечо. Оружие было тяжелым и громоздким. К
такой штуковине я точно не привык. Ну что поделать? Учиться никогда
не поздно. Степаныч снарядил мне патрон. Я вернул магазин на место
и передернул затвор. Прицелился.
По советам Степаныча, поймал центр мишени не в середину
перекрестья, а чуть выше. Потом нажал туговатый спуск. По ушам
щелкнуло почти до боли. Тяжелое оружие лягнуло меня в плечо. Гроб
винтовки вздрогнул, в нем, чуть ниже мишени, образовалась большая
дыра. Разлетелись щепки, и утрамбованная земля комьями полетела в
разные стороны.
— Попал, что ли? — Спросил Степаныч.
— Попал. — Улыбнулся я.
— Ну красава…
— Ты красава, Степаныч. Ты ж настроил.
Он скромно покивал.
— Ну давай, Витя, еще один патрон, для закрепления, так
сказать.
Я отдал Степанычу магазин, а потом снаряженный, вернул на место.
Прицелился, нажал на спуск. Выстрел произошел, но звук теперь был
другой, не хлесткий, как раньше, а глухой. Винтовка лягнула
слабее.