— Эм… Нет, просто вырубила, – сильно переживая из-за содеянного,
Мария поспешила закрыть дверь в кабинку, где неподвижно лежало тело
зараженной.
— Ты что! Добей! – испугавшись, Алиса отпрянула назад, – она же
сейчас встанет!
— Не встанет, успокойся, – Мария подошла к раковине и принялась
умываться холодной водой.
Ей хотелось смыть с себя всю эту жуть. Прогнать, словно дурной
сон. И хотя разум подсказывал, что это не сработает, Мария все же
надеялась хоть немного отгородиться от происходящего.
Юлия, заметив, что все закончилось, наконец, поднялась на ноги,
утирая лицо и радостно улыбаясь.
— Вы слышите? – растерянно пролепетала Анастасия, – что там
снаружи? Выключив воду, Мария прислушалась. Крики школьников за
дверью прекратились. Теперь же до них доносилось лишь бессвязное
бормотание, иногда разбавляемое всякой пошлятиной и безумным
смехом.
— Что там происходит? – громким шепотом спросила Анастасия,
принявшись тормошить за руку Алису.
— Да не знаю я! – грубо отмахнулась та, затем обратила внимание
на Юлию, – эй, ссыкуха, выйди, посмотри, что там?
— Хорошо, – обреченно пробормотала Юлия, ее лицо снова
исказилось от страха, и побрела в сторону двери.
— Нет, ты что делаешь! – Мария шепотом крикнула ей. Невзирая на
боль, она за несколько прыжков оказалась у двери и схватила
одноклассницу за руку, которой та уже пыталась вытащить швабру,
блокирующую дверь, – никто никуда не выйдет, это опасно!
— Но что нам тогда делать? – жалобно проскулила Анастасия.
— Давайте первым делом ментов вызовем? – предложила Мария и
полезла в сумку за телефоном.
— Нет, лучше Грише позвонить!
— Алиса покосилась на Анастасию, — и ты тоже ему звони!
— Но, зачем? — робко замялась та, недовольно скривив лицо, —
полиция же лучше! Они нам помогут!
— Полиции на тебя насрать! А Гриня... — Алиса понизила голос и
глянула на Марию, которая отвернулась к стенке и, закрыв свободное
ухо ладонью, пыталась дозвониться до спасателей, — Гриня ради меня
все сделает! Он же за возможность потрахаться будет послушно
исполнять все, что я скажу, — глаза Алисы прищурились, уставившись
на Юлию, — и я не позволю какой-то сисястой зассыхе лишать меня
столь полезного инструмента!
***
Тем временем, Петр Самуилович, учитель труда, крупный мужчина за
пятьдесят, начинающий лысеть, имеющий солидную бороду, закончил
заваривать чай, и уселся за стол в своем кресле. Его урок был
только через пару часов, поэтому он открыл том Капитала, которым
увлекся последнее время.