– Какие образования? – испуганно спрашивает мать пациентки.
– Мы тоже обеспокоились, сделали биопсию, и в образцах была обнаружена ткань яичек.
Родители переглядываются.
– Что это значит? – спрашивает отец.
– У Веры так называемый синдром Морриса, или тестикулярная феминизация. Врождённые эндокринные вариации полового развития, вызванные мутацией гена, отвечающего за андрогеновый рецептор, – говорит Роман. Мне приходится незаметно ткнуть его локтем, чтобы перевёл на простой язык, поскольку у родителей глаза по пять копеек.
– То есть генетически Вера – мальчик, у неё есть игрек-хромосома, но во время внутриутробного развития ткани были нечувствительны к мужским гормонам, и наружные половые органы сформировались, как женские.
– Здесь какая-то ошибка, – вымученно улыбается мать ребёнка.
– Никакой ошибки, – говорит Роман. – Нет ни матки, ни яичников. Ей нужно будет вводить женские половые гормоны.
– У моей дочери… яички? – поражённый до глубины души, спрашивает отец.
– Нам пришлось удалить их из-за высокой вероятности злокачественного перерождения, – замечаю я.
– Я… я… не понимаю, – почти плачет мама Веры. – Я меняла ей пелёнки, знаю каждый миллиметр её тела.
– Она мальчик? – спрашивает отец.
Кажется, всё сказанное нам до них никак не дойдёт.
– Генетика не имеет значения, – замечаю я. – Вы воспитали её, как девочку, Вера девочка. Она так выглядит, так себя чувствует, и это останется неизменным. Но у неё никогда не будет детей.
Мама начинает плакать, муж берёт её голову и кладёт себе на плечо.
– Безусловно, для вас это шок, – произношу негромко. – Вам нужно время, чтобы привыкнуть. Вера приходит в себя после операции. Мы вызовем консультанта-генетика. Он посоветует вам, как и когда ей сообщить правду.
– Спасибо, – наконец произносит отец Веры.
Мы покидаем палату. Не знаю, что думает или чувствует Роман, а у меня тяжёлое сердце. Очень не хочу, чтобы с моим ребёнком случилось нечто подобное.
Стоит мне оказаться в кабинете, как через пять минут вызывают в кабинет к Марине Арнольдовне. Иду, надеясь, что не встречу там Гранина.
Заведующая клиникой встречает меня с распростёртыми объятиями:
– Элли! Как я рада, наконец, что могу тебя лично приветствовать! – она широко улыбается, блистая своими прекрасными вставными зубами. Я помню, что прежде они выглядели у заведующей, мягко говоря, криповато: внутри блестели золотые коронки, напоминая о временах развитого социализма или дикого капитализма. Но когда Марина стала заведующей, буквально через месяц всё поправила, и теперь выглядит, как респектабельная европейская женщина XXI века.