− Всё куда как хуже, мой ученик. – мрачно кивнул Нелкарион. –
Врата уже открывались, и кое-кто проник в твой мир.
Глава 2.
Я здесь, смертный. И со мной – твоя погибель.
Маннфред фон Карштайн.
НелкарионI.
Он знал, что сбрасывать подобные информационные бомбы на людей –
плохое во всех отношениях решение, но у него было мало времени.
Моррслиб не будет полным вечно, а открывать портал с двух сторон
отнимает слишком много сил. Гехаймниснахт был его единственным
выходом, но он чувствовал, как остатки зла, что колдуны Колледжей,
объединив свои силы, изгнали из земель Сильвании.
Но в ночи подобные этой, силы тьмы всё ещё поднимались, чтобы
попробовать на прочность незримую стену, поддерживаемую магическими
башнями, в главной из которых, собственно, находился Нелкарион.
− Джон, у меня мало времени, я воспользовался тем, что Моррслиб
сейчас в зените, а сила, которая и создала разломы, связав Маллус и
Планетос, сейчас значительно увеличена. Я бы поговорил с тобой
дольше, но мы не можем терять времени. Ты принёс, что я просил?
− Да. – ответил его ученик, ставя перед разломом черный ящик,
который он нёс на вершину башни. – Однако зачем вам кости?
Нелкарион мрачно улыбнулся, он увидел, как изменились лица
спутников его ученика, когда тот открыл ящик. Ну, время магии.
Несколько лет назад, странствуя по Катаю и Ниппону, он наткнулся на
интересное магическое исследование. Маги востока создали
своеобразную вариацию «магического дубля», хотя в этом конкретном
случае, дубль обладал урезанной силой оригинала, и всеми его
знаниями, до момента создания дубля. Обычно подобная магия
использовалась, чтобы уйти от погони или сфальсифицировать свою
смерть.
Нелкарион улучшил её. Де-факто, после создания, это будет
отделённая частица его «я», которая вернётся к нему, после
выполнения своей миссии. Магия эта была довольно тёмной, и эта
ужасающая ночь подходила для подобного заклинания лучше всего.
Нелкарион медленно стал снимать бронированную перчатку,
речитативом читая заклинание. В руке его блеснул ритуальный кинжал,
полоснувший по открытой плоти. Просунув руку через разлом, он сжал
кулак, не прекращая заклятье. Кажущимися чёрными в неверном и
неестественном свете, источаемым разломом, капли крови, падали на
старые кости также тяжело, как и слова незнакомого языка.