- Открой глаза, - мягко попросил я, на что толстяк только
замотал головой и сильнее сжался, - Могу отрезать тебе веки.
Хочешь?
Угроза подействовала и вор испугано распахнул глаза. Именно то,
что и нужно.
Наученный опытом Аматерасу, я сразу же привел себя в состояние
ненависти и попытался "затянуть" его в гендзюцу, как это делал
Мадара с помощью обычного Шарингана. Получилось почти сразу.
Вот вокруг обычный мир, и через секунду все вокруг стало
монохромным, а солнце сменилось красной Луной. При этом мое
сознание как будто разделилось - я одновременно был и в обычном
мире и в мире Цукуёми, только в гендзюцу время текло иначе.... Это
сложно объяснить на словах.
Толстяк оказался в Цукуёми раньше меня - тут он не был связан и
испугано озирался по сторонам. Когда я появился перед ним, он
поспешил бухнуться на колени.
- Господин, умоляю, пощадите, - заверещал он, - У меня семья и
дети....
Ха, а ведь это было правдой - в моем мире от меня ничего нельзя
было скрыть. Откуда-то я знал это.
- Ими ты меня не разжалобишь, - спокойно ответил я, наблюдая за
этим мусором.
Да и вообще меня разжалобить в нынешнем теле, пожалуй,
невозможно. Мадара был безжалостным человеком и это, похоже,
передалось и мне. Хотя я и раньше не был добрым самаритянином.
А что до его семьи.... Преступления главы семейства не
сказываются на его жене, детях и прочих родственниках. "Сын за отца
не ответчик", - как сказал однажды Иосиф Виссарионович.
Но толстяк продолжил умолять. Очень быстро я его заткнул кляпом.
Я просто пожелал, чтобы это случилось - и вуаля!
А потом я придумал кое-что повеселее. То, что этот толстяк
заслужил своим преступлением. Надо же додуматься - воровать у клана
деньги в военное время! Деньги, которые тратились на содержание
семей, лишившихся кормильца, и нужды всего клана. За их
сохранностью следили со всей строгостью. Распил бюджета тут был
просто невозможен.
- Ты хотел золота, - медленно сказал я, пока толстяк поднимался
над землей, следуя моей воле, - Возьми же. Три дня все золото этого
мира - твое.
Под преступником появился котел, полный расплавленного золота.
Уверен, там ОЧЕНЬ горячо, да и под котлом горит нешуточное
пламя.
- И не стоит благодарности.
Я позволил толстяку упасть прямо в котел. И хорошо, что я сразу
огородил себя от любых звуков с его стороны. Судя по его барахтанью
и выпученным глазам - ему было очень больно.