– Я все слышу, – прозвучал в голове голос Камерон, – Аарон, ты с нами?
– Похоже на то.
Срочно выбраться отсюда, срочно выбраться, срочно! Как угодно, любым способом!
– Ганс, – хрипло выдавил я из себя, – вытащи меня отсюда.
Напарник скосил на меня один глаз – второй полностью заплыл. Ему явно не нравилась моя компания, только теперь речь шла не об обычной неприязни, а о страхе. В этом я был с ним солидарен – я тоже себя боялся. Череп уже разрывался от мигрени противоречий.
– Ты уже свой путь начал. Еще пара таких заскоков, и тебя ногами вперед понесут из банки. С кровью из ушей, – пропыхтел он мне в ответ, но после длительного молчания отвернулся и продолжил: – Все в силе. Держи себя в руках, и не разнеси вражескую башню. Стоим рядом с ней как можно дольше.
– Ты… ты риалист, – осенило меня, – член сопротивления против Виртека.
– А ты явно не нуль. Для нуля ты слишком хорошо соображаешь. Тем более для перекрытого нуля, – буркнул он.
По сравнению со мной Ганс был просто ничтожным карликом, да еще и стоящим одной ногой в могиле. Я едва сдержал соблазн раздавить гаденыша ногой.
– Самое время рассказать, как ты собрался нас вытащить, – моя речь не предполагала дальнейшего обсуждения.
– Скажем так: кое-кто знает, что я нахожусь в Виртосе. Но эти… этот кое-кто не знает, где находится сам Виртос. Усек?
– И каким образом героическое стояние под обстрелом поможет им это выяснить?
– И с чего вдруг мне это рассказывать?
– Потому что если не расскажешь, я тебя раздавлю, – мой голос был холоден.
Сердито засопев, он задрал голову и попытался заглянуть мне в глаза.
– Черт, парень. Ты слишком много говоришь. А нам не надо, чтобы нас спалил системный фильтр. И тем более не надо, чтобы на нас обратил внимание планктон Виртека. Так что чем меньше ты, мобер, раскрываешь свою пасть, тем лучше.
Алгоритм реагирует на слова и фразы,и сигнализирует об этом ребятам из «Виртек». И что потом? Компания начинает беспокоиться о собственной безопасности и достает неугодного из банки? С праздничными ленточками и фейерверком. Да.
3.7.
Мы вернулись на базу, где я с огромным трудом склонился над источником чистейшей воды. Ганс сделал тоже самое. Я буквально чувствовал, как искрящаяся вода благотворно разливается по телу, снимая боль и неся блаженство в каждую его клетку. Но главная боль никуда не делась: как сознание может прийти в норму, опираясь на реальность, если все вокруг – никакая, мать ее, не реальность! Камерон встретила нас на базе – она была даже меньше Ганса. Я надеялся, это не я ее убил.