– Может быть, желаете гокки? – спросила хозяйка.
Алиса чуть не поперхнулась, – Эм… нет, спасибо, у меня после неё вот это появилось, – Полоцкая показала на своё плечо, где красовалась ещё свежая татуировка.
Ангелина, жуя бутерброд с сыром, добавила, – Я хотела, чтобы они на попе набили, но ребята сказали, что показывать зад, чтобы продемонстрировать знак повстанцев, как-то некультурно… Ой… кажется, я лишнее сболтнула.
Алиса дала напарнице звонкую затрещину, да так, что у той загудело в ушах. Она едва не подавилась бутербродом, но справилась и пережевала всё, а потом добавила, – Ну не набили же…
– Морду тебе набить надо за такое.
***
Алиса, старавшаяся всё это время не набрасываться на еду, почувствовала, что желудок её скромности не разделяет. Она отбросила сомнения в сторону и примкнула к Коперник, уплетающей за обе щеки принесённые охранниками яства.
– Блин, вкуснятина какая, – промурлыкала Лина, доедая последний бутерброд, на сей раз – с ветчиной и сыром, которые для террианцев давно стали деликатесами. – Где вы это всё достали?
– У меня хорошие связи. И надёжные поставщики, – подмигнула хозяйка. Она дала знак охранникам, в помещении приглушили свет, вошли ещё двое, держа бутылку и три бокала.
– Это что? – уточнила Полоцкая, искренне надеясь на то, что не будет маларийского пойла, тату на заднице и революции.
– Шато 1978 года, произведено на Терре, до Исхода. В мире всего четыре бутылки. Это одна из них.
Алиса с удивлением взглянула на маларийку, – И зачем всё это:?
– Чтобы вы поняли. У меня нет ненависти к людям. И я очень ценю то, что вы согласились нам помочь.
Пилот подскочила с кресла, – я ни на что не подписывалась! Это всё она! – Алиса показала на Коперник, а та помотала головой, пережевывая мясо и достала коммуникатор. Нашла видеозаписи и включила последнюю.
Алиса стояла на столе и орала – Ярранг, сучки! Мы покажем этим захватчикам, чего стоим! Свобода Малари, смерть оккупантам!
Затем она отхлебнула гокки и упала на одного из повстанцев, едва не вырубив последнего. Дальше Полоцкая смотреть не стала.
– Я под гоккой была и ничего не помню. И вообще…
– Вы – наша единственная надежда, больше никто не сможет это сделать. Нам нужны союзники с Терры.
– Плохи же ваши дела, если последняя надежда – две пьяные бабы, которые даже не помнят, что творили в баре, – ответила пилот.