– Почему?
– Да на нем жирных пятен не видно, у нее же с детства дурная привычка об себя руки вытирать.
– Так это не рисунок?
– Нет, – пришлось признаться мне, – пятна. Но зато какие художественные! И вообще, я давно от своей дурной привычки избавилась.
– Ага, рассказывай! – засмеялась Валька. – Просто теперь она не об себя, а об других руки вытирает.
Оксанка как засмеется…
– Так вот почему тогда у начальника штаны на попе были поносного цвета, мы то – обосрался, обосрался, пукнул неудачно, а это ты, зараза, об него руки вытерла!
– Я… Да у меня горчичный соус в руках сыграл, сама уделалась и ему помогла. Мы же с вами в кафе собрались, вдруг я опять что-то на себя переверну, так и не жалко.
– Платье меняй! – сказали девчонки в один голос.
Делать нечего, сняла я свой желтый наряд и натянула нежно-голубое. Вышла в зал и кручусь.
– Ну как хороша!
– Хороша! – кивнула уже хорошо подвыпившая сестренка. – Только трусы надень, а то сверкаешь.
– Ой блин! – побежала я в спальню.
Приехали мы в ресторан, изначально планировали посидеть в кафе на улице, но по пути Оксанка начала ныть, что ей срочно приспичило замуж, а достойные женихи на улице не валяются, а валяются на диванах.
– Зараза! – злилась я на Оксанку. – Ну где мы тебе мужика на диване возьмем, да еще и посреди дня?
– В ресторане! Ты мне хочешь сказать, Ирочка, что в миллионном городе Новосибирске не найдется ни одного завалявшегося мужичка, который тихо-мирно лежит в ресторане на диване и только и делает, что ждет меня?
Мне бы надо было сразу догадаться, что Валька поделилась с подружкой «антистрессом», но такой подлянки от сестры я не ждала. Ведь все знают, что Оксанку поить ни в коем случае нельзя! Пьяная подружка – это оружие массового поражения и непредсказуемых ситуаций. Внешне она всегда трезва, а на самом деле у-у-у… Короче, приехали мы в ресторан, выбрали столик и стали изучать меню.
– Девчонки, смотрите, мужичок явно скучает!
– Оксанка, хватит выдумывать! – посмотрела я на подругу.
– И на диване! – хлопнула по коленкам себя подружка.
– Да что с тобой произошло? Ты мороженое будешь?
– Ирка, мне не до него! Пойду мужичка согрею! А то ему зябко, а я горю!
– Чего ему зябко, на улице тридцать пять градусов жары.
– А он что-то жмется. Пойду согрею.
Оксанка встала и пошатнулась, тут-то я все и поняла.