Каким будет демократическое государство, если основная масса населения рабы? Ведь демократия подразумевает власть большинства, не так ли? Властью с психологией раба? Я за многое уважаю американцев, но не могу понять их логику, когда они ратуют за установление демократии во всех государствах.
– Они имеют в виду демократию, которая у них.
– Тогда пусть вспомнят, что им для этого понадобилось два века!
– Но если ты так ненавидишь рабство, почему делаешь из меня раба?
Анна вдруг рассмеялась и, повиснув на моей шее, поцеловала меня в губы. Оторвавшись от меня, она ответила:
– Это вид рабства, от которого невозможно отказаться!
Я был ошеломлен, и возразить мне было нечего. Некоторое время мы молчали. Дойдя до улицы Туманяна, мы свернули направо. Первым заговорил я:
– Анна, я часто не понимаю тебя. Скажем, сейчас. До сих пор ты утверждала, что являешься неприкасаемой, и вдруг этот поцелуй…
– А в чем ты, собственно, видишь противоречие? Разве я позволила доступ к своему телу? Об этом даже не помышляй! Можешь быть уверен, что я выполню обещание и умру девственницей. А рот – это не тело. Он служит средством общения тела с внешней средой для поддержания жизни. Здесь не может быть запретов!
Наконец мы подошли к «Киликии». Сергей, как всегда, был любезен и даже обрадован, когда нас увидел вместе. Мне нравился его профессионализм в выражении своих чувств. Но с нами он был совершенно искренен ввиду сложившихся добрых отношений. «Шалаш» был предназначен лишь для нас, поэтому проблем со свободными столиками у нас не бывало. Официант знал мои пристрастия, поэтому даже не спрашивал, что принести.
Мы сели на наши привычные места и уставились друг в друга. Анна была какой-то необычной и положила руку на мое запястье. Мне не верилось, что она рядом. Ведь еще вчера я здесь сидел один в безнадежном ожидании. Я предложил ей шампанское, и она согласилась. Подошедший официант спросил, что она предпочитает, и она, как ни странно, заказала «брют». Как правило, девушки предпочитают сладкое шампанское, но с Анной все бывает как-то по-своему. Наполнив наши фужеры, официант ушел. Взяв фужер в руку, Анна предложила:
– Старик, давай выпьем за нас! Сегодня особенный день – я окончательно определилась с тобой. Можешь не верить, но ты первый у меня мужчина, и других у меня не будет. Я отдам тебе всю себя, кроме тела и девственности, о чем неоднократно говорила. Люби меня!