Но когда я попытался дотронуться до ее груди, она резко отпрянула:
– А вот этого не надо! Запомни, мое тело неприкосновенно, как и все прекрасное. Я уже обещала тебе, что ты будешь его созерцать во всех ракурсах, во всех подробностях, каких пожелаешь. Более того, я сама буду для тебя гидом моего тела, которое изучено мною досконально. Я хочу, чтобы ты вник в суть моего совершенного тела, но оно должно оставаться девственным, иначе, поддавшись однажды искушению, тело потеряет свою первозданность.
– Анна, я ничего не понял из того, что ты сказала. Но ты пойми – ведь я мужчина!
– Ты раб! И этим все сказано. Хочешь, дам тебе вольную?
– Сдаюсь! – это все, что я мог сказать.
Мы поехали дальше. Вкус поцелуев Анны и запах ее тела превращали меня в непонятное существо. Она запрещала мне быть мужчиной, и в то же время, при поцелуях ее тело дрожало от истомы, входя в противоречие с ее разумом. В ней чувствовался огромный потенциал накопленной чувственности, но она наложила на нее табу. В моем понимании, такое поведение Анны было полной бессмысленностью. Но надо было признать, что оно привносило свою остроту в восприятиях. Когда я смотрел на нее, мне казалась, что она абсолютно недостижима для меня, что так и было. Но вдруг она начинала страстно меня целовать, и все рассуждения теряли смысл.
Я задал ей еще один вопрос:
– Анна, не сомневаюсь, что ты знаешь об этом, но скажу: у тебя потрясающая походка, на нее нормальному мужчине невозможно смотреть с безразличием. Благодаря походке, твое тело рвется напоказ, будто обнажается, не давая прохожему пропустить даже маленький нюанс твоих соблазнительных форм. Понимаю, что походка человека зависит от строения его скелета, но здесь что-то еще.
Анна стала смеяться и хлопать радостно в ладоши, и сказала:
– Старик, я тебя обожаю! Ты действительно любишь меня, раз все замечаешь. Походка – это продолжение тела. Я не могла, лелея его, не подумать и о походке. Для этого я ходила на уроки хореографии, где мой преподаватель меня научил многому. Это тот случай, когда интернет бессилен.
Шоржа небольшой поселок, население которого живет, в основном, за счет рыболовства. В свое время Севан славился своей форелью под названием ишхан. Ишхан был эндемиком, но человеческая жадность и глупость свела его естественную популяцию, практически, на нет. Выращивание в искусственных водоемах привело к потере его исключительного вкуса. Все же местным рыбакам удается вылавливать в небольших количествах эту рыбу, что является причиной приезда на Севан многих гурманов.