Солнце недавно показалось из-за крыш старинных зданий, видевших здесь и Столыпина и Багрова так, как видит сейчас Лысого и Василия. Не видело Светило здесь только Распутина. Побаивался Григорий Ефимович этого места.
– Уж не примеряешь ли ты на свою голову лавры Григория? – услышал я над правым ухом знакомый голос, американский английский здесь звучал совсем неуместно. – Не нужно. Он плохо закончил.
Я невольно вздрогнул и оглянулся. Никого. Только возле Золотых Ворот крутится пара-тройка зевак, да на одной из лавочек преспокойно сидит Викторчик. На скамейке рядом с ним лежит коробка с «Киевским» тортом. Но руки, почему-то, в перчатках. Это летом-то! Хорошо, что на дворе солнечное утро и зеваки еще не собрались вокруг развалин Золотых Ворот.
Во время этого променада Лысый не спеша подходит к Васе и с гримасой, которую позже освоят все киноактеры, играющие плохих парней, говорит:
– Чувак. Слушай здесь. Завтра пойдешь к ментам и заберешь свое заявление. Это если по-хорошему. Если же по-плохому, то будешь нам должен до конца дней своих в Киеве. Так, что выбирай.
Ему бы и выбрать хороший вариант. Так нет же! Он, как мы уже выяснили, очень крут. Он директор большого нового гастронома на Русановке – распоряжается потоками дефицитных товаров. У него все влиятельные люди того времени отовариваются. Он новый хозяин жизни. Вася хватает Лысого за руки и кричит:
– Попался! Сейчас ты пойдешь со-мной в милицию. Я тебе покажу кто здесь хозяин!
Лучше бы он этого не делал и не кричал. Лысый преспокойно выкручивает свои руки и отходит в сторону, а со скамейки вскакивает Викторчик, на ходу доставая из коробки известный нам кулек и с разбегу влепливает Василию этот кулек в рожу. После этого, деловито, насаживает и коробку из под торта на голову остолбенелому начальнику дефицита. Лысый с Викторчиком переходят Лысенко, углубляются в проходной двор и через Франко и Чапаева очень скоро оказывается на площади Победы.
Мы, по простоте душевной, подумали, что дело примет ментовский оборот и подготовили к этому всевозможные алиби. Не учли мы по неопытности самого главного: Василий, как и очень многие уже к тому времени распоясавшиеся от шальных денег и безнаказанности торговые работники, оказался… шпилевым. А раз шпилевой, то и вокруг них всегда крутится бесконечное количество всяких и блатных, и бывших спортсменов, охраняющих крупных игроков, выколачивающих карточные долги и оказывающих прочие подобные услуги нашим богачам.