—
Оставь, а? Сгинет ведь в снегах, - дед просил за меня, как за родную, и
мне даже захотелось уйти с ним и жить, где придется. Я всегда была той самой
побитой собачонкой, которая идет за первым, кто ее погладит.
— Я
могу кормить детей. Не смотрите, что такая маленькая, - решила вывалить я всю
правду. - Перетягиваться не буду. Кормлю уже больше месяца. Пусть хоть пойдет
на доброе здоровье.
—
Снимай, - она одними только глазами указала на мой зипун. Я торопливо развязала
узелки и распахнула его. Ильза сначала чуть отошла, но потом приблизилась
вплотную и ощупала грудь под платьем руками. Широко распахнув глаза, отняла
ладони от груди и посмотрела на них. Молоко сочилось по ладоням.
—
Возьмите, прошу. Мне некуда идти, - я не решалась сказать о своем сыне, ведь
это могло быть против правил. А так я имела возможность хотя бы попробовать!
— Идем,
- старушка отвернулась и, грациозно маневрируя между столами и котлами, пошла
от нас.
Я
быстро улыбнулась деду и в порыве чувств даже схватила его ладонь и сжала.
— Беги.
Только не зли ее, девка. Ой, не зли…
Из зала
было несколько выходов. Выйдя через один, мы снова оказались в узком коридоре.
Перед нами откуда-то взялся парнишка лет тринадцати с факелом. Я шла за этой
царственно прямой спиной, прикусывая губы. Если все получится, я никогда больше
не увижу свою семейку.
Как бы
это не было странно, но из этого коридора мы снова вышли на улицу. И я впала в
еще больший ступор, чем настигший меня при обозрении замка в первый раз.
Это был
внутренний двор. Огромная башня имела пустую сердцевину. Здесь, в отличие от
места, где стоял навес и шлялись люди, было тихо. Снега почти не было, и тот
был засыпан соломой. Миновали по прямой двор диаметром метров пятнадцать, не
меньше, и вошли в дверь в противоположной стене. Снова коридор, холод от стен и
ужас. Вдруг идущий впереди мальчик наклонился вправо и плечом открыл небольшую,
как и на входе, дверь. Ильза последовала за ним, даже не обернувшись, чтобы
проверить, иду ли я туда, куда следует.
Там
началась лестница. Самая настоящая винтовая, каменная, как и стены. Узкая и от
этого страшная для меня, как извращенная версия гроба.
Круга
через три мы снова вышли в коридор, который закончился дверью. Мальчик
постучал, дождался, когда откроют, и отошел, чтобы впустить нас.