— Что
назло? Вы что делаете? – попыталась закричать я. Но та, которую назвали
Марикой, передала визжащего карапуза своей товарке и налетела на меня, как
ястреб. Я думала, она вцепится мне в лицо и опешила. Но тётка принялась
развязывать тряпку на моей груди. И я поняла, отчего мне так сжало грудь. Как
только она распутала перевязь, крутя меня, как веретено, дышать стало легче.
Толкнула
меня на лавку, двумя руками разорвала на груди платье и, выхватив ребенка у
своей помощницы, почти бросила его мне на колени.
Одной
рукой я придерживала его, второй собирала на голой груди обрывки платья.
— Вы
что творите? – я не могла кричать просто от страха. Да и этот чертов тихий
голосок даже я слышала едва-едва, не то, что эти…
—
Корми, сказала, - Марика была уже пунцовой, как и орущий мальчик на моих руках.
Он дрожал от крика, заливался что было сил.
Я
подняла на нее глаза, и сердце ушло в пятки. Она стояла надо мной с огромным
тесаком. Самодельный нож был черным, с прилипшими к острию остатками какой-то
еды.
— Дай
ему грудь, не спорь с ней, иначе и правда зарежет. А Фаба тебя свиньям скормит,
- спокойно сказал мужик, все еще наблюдающий за происходящим с неизменным
пресным рылом.
—
Откуда у меня молоко? – попыталась я закричать, но бешеная баба с ножом
подскочила, больно толкнула и снова дернула за края оборванного лифа. Грубо
взяла голову ребенка и толкнула в мою грудь. Он вцепился в меня так, словно это
было единственной возможностью выжить, будто он висел над пропастью, вцепившись
в меня.
Мне
стало дурно от всего происходящего, но жить хотелось больше, чем спорить с
этими животными. Дети играли на полу, словно ничего и не произошло.
В груди
что-то тянуло с такой силой, будто ее разрывает.
«Когда
закончится этот ужасный сон?», - только и думала я. Но все было столь реально и
последовательно, сколь и невообразимо страшно. Здесь присутствовала хоть
и жестокая, но логика, которой нет во сне.
Я
смотрела на все еще дрожащего от слез ребенка, на свою большую налитую грудь и
чувствовала, как начинает ныть вторая. Двое близнецов, заметив, наконец, что
маленький замолчал, облизываясь, потянулись ко мне. Один залез на колено и
по-хозяйски принялся высвобождать вторую грудь, а второй пытался его откинуть и
занять более удачную позицию.