Потом
она ворвалась в мою жизнь, как ураган, потому что лишние руки в саду
пригодятся. Я отшила ее через пару недель, когда она принялась приговаривать
меня к церкви. Сначала я соглашалась и даже находила успокоение в этом. Но
когда она начала агитировать за передачу комнаты этому приходу, хозяином
которого был толстогубый, рыхлый, хоть и молодой еще поп.
—
Поживешь и у меня. Квартира тебе отойдет, а вместе повеселее. Так и эдак, как
ни крути, Анюта.
— Я не
Анюта, тёть Надь. Я Аня, - недовольно бурчала я и получала от нее недобрый
взгляд и очередное: «Бог дает смиренным.».
Потом
появился Киря. Он тоже был детдомовский. Появился он не потому, что я раньше
его не знала, а потому, что старше был года на три. Его знал весь наш лихой
коллектив этого страшного места, где дети должны вырасти, получить минимальные
знания о жизни и выйти в мир если и не полноценными, но все же членами
общества.
Он
вышел, но членом не стал: сразу попал на несколько годков в другое общественное
место специального воспитательного характера. Только я об этом не знала.
Киря
был красавчиком, балагуром и душой любой компании. Он даже мог не материться,
если судьба закидывала его в приличное общество. В него влюблялись девочки из
хороших семей, но он, еще не умея тогда отсеивать послушных, нарывался на их
отцов и терял то зуб, то палец, то пару лет жизни.
Ко мне
он заявился с цветами. Рассказал, что сдает свою комнату, а сам хочет переехать
в Англию. К слову, одет он был как приличный тип из сериала, который ходит на
работу, исправно платит налоги и играет по вечерам с парой карапузов.
Недолго
я выбирала между ним и тетей Надей с ее смирениями. Продали мою комнату,
переехали к его знакомому на пару дней, пока продастся его угол. И все. Больше
я его не видела.
Зато
увидела, как выглядят тесты на беременность, купленные на последние деньги.
Два. Разных, как научила аптекарша. И, посетив туалет на вокзале, уселась на
лавочку у церкви, чтобы принять Бога в сердце, а также надежду на эту самую
Надежду.
Тетка
молча отвела к врачу, и после недолгого осмотра и анализов проблему решили. Это
потом я сложила два и два, получив в результате, что грехи – они кого надо
грехи, а не всех. И тем более не Наденьки, приведшей меня на «богоугодное»
дело.
Жила я
потом в ее садовом домике. Приходилось лопатить землю, все лето содержать ее
кур и свиней, которые, к моему удивлению, осенью переезжали в тот же храм, а
далее, видимо, “во чрево коллектива заведения”. Зимой я жила там же. Для этого
тетушка пригласила печника, чтобы поправил небольшую печурку, обшила дом
утеплителем и, перекрестив меня и себя, вернулась в город.