– А вы… – Сергей замялся.
– Да не мучайся, вижу, что не помнишь, – засмеялся мужичок мелким дробным смехом. – Нилыч я, Петр Нилыч Берсенев, ты ко мне еще школьником за блеснами прибегал, неужто совсем забыл? Ну да ладно. Пойдем, провожу.
Они направились к дому Сергея, не заметив полоумную Фаинку, которая наблюдала за всей сценой, сидя на чурбачке у своего дома. Как только мужчины скрылись за деревьями, Фаинка подскочила и понеслась к магазину.
По раннему времени покупательниц было мало. За прилавком продавщица взвешивала пряники одной из них, когда Фаинка вихрем ворвалась в двери.
– Сегодня Федька-рыжий и Димка не поубивали друг дружку! Не пришлось! Я ведь каждое утро гляжу, как они убиваются. А сегодня, ой, бабоньки, сегодня, откуда ни возьмись, Сережка, ну, Полинки-покойницы сынок, как налетел, как раскидал их в разные стороны! И куда они теперь? До завтрешнего утра куда им деваться?
– Тетя Фаина, чего тебе взвесить? Вот, пряники мягкие, как раз для твоих зубов, – перебила ее продавщица.
– Мне фаршу для котов моих, еще куриных голов не осталось ли? Может, печеночка есть?
– Ты себе-то что будешь брать? Котам сейчас соберу пакет.
– А давай мне твоих пряничков. Штуки три.
Полоумная забрала свои покупки и вышла, кивая седой головой и что-то бормоча.
– Совсем Фаинка плохая стала. Мелет невесть что, – посочувствовала продавщица.
– В интернат ее надо, – наставительно произнесла женщина, что стояла у самого прилавка.
– Так жалко же! – отозвалась вторая, складывая в корзинку пакетики с конфетами. – В интернате разве уход? До могилы доведут как раз.
– Вот дождемся, что она всю деревню спалит, – злорадно промолвила первая. – Тогда опомнимся, да поздно будет!
– Фаинка безвредная, болтает только что ни попадя, – примирительно сказала продавщица.
– Ладно, ладно. Поживем-увидим. Не к добру это, – зловеще произнесла деревенская Кассандра и выплыла из магазина.
Нилыч молча шел рядом с Сергеем, искоса на него поглядывая.
Безлюдные улицы наводили тоску.
– Где все? – не выдержал Сергей. – В это время раньше скотину выгоняли, кур-уток кормили, а сейчас… Как вымерли.
– Не только скотины, людей в деревне почти не осталось. Многие перемерли, и не только старики. Больше по пьяни. А кто и грех на душу взял: руки на себя наложил. Вот Зинка в прошлую осень. Ейный муж к другой бабе ушел, так ничего лучше не придумала, как в петлю лезть, – охотно подхватил разговор Нилыч. – Ну, и поразъехались, конечно. Ты далече сей момент наладился? Твой дом прошли уже, а ты и не заметил.