– Ну…
– На неделю! От силы – две! Край – месяц! – перебил ее Свиридов и вышел к ней из-за стола.
Высокий, худощавый, в фирменном темно-сером костюме тройке в мелкий рубчик, в светлой рубашке, при галстуке, на ногах черные кожаные туфли, он стал рядом с ней и с надеждой смотрел в её глаза. А сам вновь уверял:
– Обещаю, что в самый короткий срок найду тебе замену.
– А свои дела мне кому сдавать?
– Все передашь Виктории. А с ней я сам поговорю.
Марина встала со стула, поправила свое платье и, вздыхая, обреченно взглянула на него.
– Смерти моей хотите? – спросила она и глубоко вдохнула воздуха, изображая, что хочет надышаться перед смертью.
Геннадий Михайлович расплылся в широкой довольной улыбке и ласково ответил:
– Счастья тебе хочу! Вот большого! Человеческого! Счастья! И пусть оно у тебя будет.
– Если что, я напишу в записке: в моей смерти прошу винить Свиридова.
– Умирать отменяется, – стараясь быть строже, ответил ей мужчина и подтолкнул ее к выходу. – А сейчас – бетонный узел стоит. Вся стройка стоит, Ма-ри-шеч-ка! И все ждут – раст-во-ра!
Делать нечего, девушка повернулась и первая шагнула к выходу. Они вышли из кабинета, начальник прикрыл за собой дверь и дал указания секретарше:
– Я буду через час. Скажешь всем: я на объекте.
– Хорошо, Геннадий Михайлович, – с улыбкой отозвалась Ксения и весело подмигнула Марине, давая понять, что она ее полностью поддерживает.
Сапсонова зашла в кабинет, взяла свою сумочку, посмотрела на Вику и грустно произнесла:
– Все, ухожу. Считайте меня смертницей.
– Да ладно, ладно тебе! – от двери махнул на нее рукой Свиридов. – Скоро вернешься в целости и сохранности!
– А вы это… куда ее?! – настороженно поинтересовалась Виктория, сидя за своим компьютером.
Она сразу подалась вперед, желая вникнуть во все и сразу, и узнать, куда отправляют ее лучшую подружку.
– Замуж выдаю! – всплеснул руками начальник. – Быстрее! – поторапливал он. – Вся стройка стоит!
– Куда он тебя? – шепотом переспросила Кравцова, поглядывая на подругу и замерла, боясь пропустить что-то очень важное в ее ответе.
– На растворный узел, – недовольно ответила ей Марина.
– За что?! – громко возмутилась девушка и резко встала, нависая над своим столом.
Геннадий Михайлович погрозился в ее сторону и строго ответил:
– Много будешь знать, скоро состаришься! Марина Александровна, идем уже! – поторапливал он вновь. – Все стройки пищат! И всю плешь мне с утра проели.