В русской армии среди кадрового офицерства, как подчеркивали и Деникин, и Краснов, засилье немцев среди старшего комсостава не порождало какого-либо антагонизма. Русское кадровое офицерство было одной семьей. Критиковали засилье немцев в основном разночинцы, демократически настроенные выходцы из низов, а также славянофилы. Немецкие дворяне, особенно титулованные, благодаря связям, могли сделать быструю карьеру – и разночинцев это раздражало.
С середины XIX века шел рост русского национального самосознания, становление русской идентичности. Немец-начальник, немец-педагог с палкой или розгой в руках, с высокомерным отношением к русским «варварам» возмущал русского человека. Показателен конфликт будущего генерала Скобелева с воспитателем-немцем, закончившийся потасовкой, и его же долголетняя дружба с воспитателем-французом. Как на бытовом уровне воспринимали немца с его «железной волей», красочно изобразил Лесков в рассказе «Железная воля». Вероломная и жестокая политика Бисмарка («железом и кровью») возмущала весьма разных русских людей, таких как Достоевский, Тютчев и тот же Скобелев. Генерал Брусилов, служивший накануне войны в Варшавском военном округе, вспоминал, что «немецкая партия» в его штабе во главе с командующим, генералом Скалоном, открыто исповедовала, что Россия должна во всем слушаться Германии, а русские должны подчиняться немцам.
В сознании и самих русских немцев на рубеже веков тоже произошел сдвиг. Пока не было единой сильной Германии, они были патриотами Российской империи. Родственный и величественный Второй Рейх, противостоящий России, сильно поколебал этот патриотизм. Мировая война стала серьезным испытанием для русских немцев.
Показательно, что в 1915 – 1916 годах при продвижении германских войск по Прибалтике местное курляндское и лифляндское дворянство и бюргерство приветствовало войска кайзера и оказывало им всемерную поддержку. Таким образом, немецкий вопрос в России накануне войны был в состоянии неустойчивого равновесия, впрочем, как и другие обострившиеся национальные вопросы в колебавшейся империи.
Война с Германией это равновесие нарушила. Немец официально стал врагом, а с германским немцем в глазах широких масс стал ассоциироваться и свой местный немец-начальник. Генерал Брусилов вспоминал, что уже в начале войны даже младшие офицеры спрашивали его: почему мы воюем с немцами, если у нас большинство начальников – немцы? В 1914 – 1915 годах в Петрограде, Москве и ряде других городов произошли погромы с грабежами магазинов, принадлежащих немцам. Власти едва успокоили «патриотических погромщиков», не рискнув применить к ним силу, опасаясь перехода на их сторону и солдат. Антинемецкая демагогия широко использовалась и революционными агитаторами.