– Grazie[4]. – Голос Пенелопы звучал глухо. И она смотрела на еду так, словно перед ней была отрава.
– Ешь, пока горячий. – Кэм отрезал девушке ломоть хлеба от большой краюшки, лежащей в середине стола.
Пен опустила ложку в суп, – но и только.
– Разве ужин на кухне не претит величественному Кэмдену Ротермеру? – пробурчала она.
– Хватит насмехаться. Иначе у меня будет несварение желудка. – Не обращая внимания на неприкрытую враждебность Пенелопы, Кэм коснулся ее руки. От этого, казалось бы, невинного прикосновения по телу его внезапно пробежала дрожь. – Поешь, Пен. Это поможет.
– Чему именно? Твоей цели?
В кухне воцарилось тягостное молчание. А жаль… Ведь они с Пен прекрасно ладили. До тех пор, пока он не сделал ей предложение.
– Я очень сожалею, что так случилось с Питером, – тихо произнес Кэм. Он говорил по-английски, чтобы создать хоть какую-то видимость уединения – ведь вокруг сновали служанки, таскавшие в бар подносы с едой и напитками.
– Я тоже, – сказала Пенелопа, не поднимая головы. Но ее голос звучал уже не столь враждебно. – Спасибо, что спас меня.
Кэмдену не нужна была ее благодарность. Хотя… Наверное, только Господь Бог знал, что именно ему нужно.
– Любой мужчина поступил бы точно так же, – ответил он, помолчав.
– Снова «положение обязывает»?
Кэм не ответил. Отрезав себе еще хлеба, от тихо сказал:
– Питер считал, что ты попала в беду. И, судя по тому, что я сегодня увидел, он был прав.
– Ты, вероятно, проклинаешь его за то, что он втянул тебя в это. Поиски непредсказуемой сестры старого друга наверняка не входили в твои планы. К тому же мы с тобой расстались… не слишком хорошо.
Кэм сделал глоток вина и, решив быть предельно откровенным, проговорил:
– Тебе не следовало сбегать из Англии. Я не собирался тебе докучать.
Тут щеки Пенелопы вновь окрасились румянцем, и она немного поела. После чего заявила:
– Я сбежала не от тебя, а от своей матери.
– Она тебе угрожала?
Пен язвительно рассмеялась.
– Ты даже не представляешь, насколько. Она даже велела отцу бить меня до тех пор, пока я не соглашусь стать твоей женой.
«Проклятье!» – мысленно воскликнул Кэм. Конечно же ему следовало сначала поговорить с самой Пен, прежде чем просить ее руки у отца. Но он тогда был настолько самонадеян, что и помыслить не мог об отказе.
– Господи, Пен, неужели он это сделал?