Марсель сдвинул плечом с дорожки блондинчика, и тот не стал
препятствовать, приподнял одну изящную бровь и смотрел, как мы
проходим мимо. Я, конечно, по закону подлости не могла пройти
просто так, споткнулась, засмотревшись на новую виверну,
выглядывающую из-за спины блондинчика. Это была девочка и я ощутила
ее боль и страх. У меня даже в глазах потемнело на мгновение.
Жесткие руки герцога меня поддержали, а потом тонкий нос потянул
воздух возле моего виска, а наглые губы шепнули:
— Вкусная, бросай этих неудачников зеленая, я лучший вариант для
продвижения наверх.
Я вырвала руку из тисков драконьих лап и прошипела в ответ,
стараясь, чтобы идущее впереди Савара и Марсель не услышали. Пусть
этот блондинчик докажет потом, что я что-то сказала, создавать вид
полной невинности и беззащитности я уже научилась:
— Засунь себе в задницу свой вариант белобрысый, меня от таких,
как ты уродов, тошнит, — и быстро шмыгнула вперед, пока этот герцог
в себя не пришел. А чего мне бояться, я уже все мыслимые и
немыслимые казни на свою золотоволосую голову навлекла, буду вести
себя так, как хочу. Аристократка я теперь или нет. Напоследок я
оглянулась на виверну и послала ей мысленную поддержку, держись
девочка, я заберу тебя от этого убогого. Надо же так издеваться над
животными, гад!
Я давно заметила, что хорошо понимаю животных, чувствую
растения, почти не ем мяса. Настоящие эльфы не нуждались в животной
пище, она загрязняла их тела и делала слабой магию. Я долго не
могла смириться с тем, что от мяса меня воротит. С горючими слезами
смотрела, как едят другие, но сама в рот не могла взять, сразу
выворачивало. Зато от растительной пищи я стала получать настоящее
наслаждение, оказывается, даже в простом укропе столько вариаций
вкуса. Дед говорил, что во мне сильна эльфийская кровь, к тому же
на мне нет блокиратора, и это тоже сыграло свою роль в том, что мой
светлый дар, который у меня, несомненно есть, стал постепенно
вылезать наружу.
— Зеленая, — герцог окликнул меня, и я нехотя посмотрела на
блондинчика, замечая, что Марсель тоже обернулся и нахмурился, —
Еще встретимся, я люблю горячих зеленушек.
Я показала ему известный на Земле средний палец, нагло торчащий
вверх, чем вызвала недоумение, но зато на душе стало чуть
легче.
— Не смей с ним говорить, — прошипел мне на ухо Марсель, когда
Савара пошла к своей виверне, игривой сиреневой красавице.