– Скорее, – сказала Каланта.
Я отвела глаза от ее немигающего взгляда и, подняв с пола грубую мешковину, повертела в руках.
– Он хочет, чтобы я надела это?
– Здесь не Морриган.
– А я не мешок картошки.
Каланта прищурила единственный глаз и вдруг рассмеялась.
– Будь ты картошкой, ценилась бы куда выше.
Если Комизар полагал, что это меня унизит, он просчитался. Мне было совсем не до гордыни. Я натянула мешок через голову. Он оказался слишком просторным и сползал с плеч, а чтобы не наступить на длинный подол, приходилось поддергивать его. Грубая ткань царапала кожу. Каланта бросила мне кусок веревки.
– Подвяжи, удобнее будет.
– Чудесно, – сказала я, отвечая на ее ухмылку, после чего заложила складки на мешковатом наряде и завязала веревку вокруг талии.
Босые ноги стыли на каменном полу, но у меня отняли башмаки, и я не рассчитывала получить их назад. Стараясь не дрожать, я кивнула, показывая, что готова.
– Скажи спасибо, принцесса, – заметила Каланта, рассеянно водя пальцем по невидящему расшитому глазу. – Бывает, что он куда круче обходится с теми, кто ему перечит.
Паулина
Последний этап путешествия в Сивику был выматывающим. Возле Дерриваля нас застиг проливной дождь, и мы вынуждены были на три дня укрыться в пустом сарае, где нашими соседями оказались сова и бродячая кошка. По крайней мере, благодаря им в сарае не было грызунов. С каждым днем вынужденного безделья моя тревога росла. Лия теперь уже, наверное, была в Венде – если, конечно, Каден повез ее туда. Я старалась гнать от себя мысль о другой возможности – что она уже мертва.
Все произошло так быстро, что я тогда ничего не успела сообразить. Ее похитил Каден. Каден – один из них. Каден, который был мне симпатичен больше, чем Рейф. Я даже допустила ошибку, подталкивая Лию к нему. Мне так нравился его спокойный нрав. Я говорила ей о том, какие у него добрые глаза. Мне все в нем казалось добрым. Как я могла так ошибаться? Это глубоко потрясло меня. Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях, но Каден оказался не добрым – совсем наоборот. Он был наемным убийцей. Так сказала Гвинет. Откуда это было известно ей, не знаю, но у Гвинет было много талантов, и выуживание тайных сведений из посетителей таверны наверняка входило в их число.
Мы решили, что безопаснее будет остановиться на постоялом дворе в одной из деревушек за городской стеной. Гвинет здесь никто не знал, но меня могли узнать, поэтому приходилось скрываться хотя бы до той поры, пока не удастся устроить встречу с лордом вице-регентом. При дворе королевы я была весьма заметной фигурой, и, возможно, меня обвиняли в измене за то, что я помогала Лии устроить побег. Из всех министров кабинета вице-регент всегда был добр к Лии, даже заботлив. Он, казалось, понимал все сложности ее положения при дворе. Если я объясню ему, в какой беде она оказалась, вице-регент наверняка сумеет преподнести это известие королю в самом выгодном для нас свете. Какой отец не приложит все силы для спасения дочери, даже если она бунтарка?