Назначение наше было следующее: из Константинополя, где предполагалась самая короткая остановка, идти в Порт-Саид, затем Суэцким каналом выйти в Красное море и здесь останавливать и задерживать суда, везущие военную контрабанду в порта Японии. Со списком главных контрабандистов, составленным по сведениям наших агентов в Англии, Голландии и Германии, мы тут же познакомились.
«Смоленск» вышел из Севастополя как коммерческий пароход, под флагом Добровольного флота. В его коносаментах значилось, что пункт его назначения – Владивосток, а груз – уголь и команда на суда Тихоокеанской эскадры. Офицеры, которых на крейсере было гораздо больше, чем полагается на коммерческих судах, во избежание всяких недоразумений были записаны пассажирами, следующими на Восток, на эскадру; в числе их был и я. Угля на «Смоленске» было взято 4500 тонн, которые, кроме ям, поместились в четырех из его трюмов; 500 тонн, уложенные в мешках, были сложены на просторном спардеке крейсера.
Конечно, приняв такое громадное количество угля, а, кроме того, еще боевой запас и орудия, покамест снятые и вместе со станками спрятанные под углем, – приняв большие запасы провизии и около трехсот человек военной команды, потребной для обслуживания парохода, когда он превратится в крейсер, «Смоленск» погрузился в воду до нижних своих иллюминаторов, и водоизмещение его стало много больше нормальных 12 300 тонн. Установленный на крейсере беспроволочный телеграф, равно как два прожектора на марсах, фонари электрической ночной сигнализации и два рея для дневной, были сняты и спрятаны, и, чтобы рассеять всякие подозрения, могущие возникнуть насчет искренности намерений «Смоленска» как парохода коммерческого, – перед входом в Босфор команде было приказано снять военную форму и по возможности одеться как попало.
С самого выхода из Севастополя мы пошли 17-узловым ходом, который крейсер делал с легкостью, под двумя третями числа своих котлов; его три машины в 16500 сил работали при этом так мягко, что на палубах и в жилых помещениях совершенно не ощущалось никаких сотрясений или толчков, – казалось, что мы стоим на месте. На другой день, в 6 ч утра, открылся турецкий берег, а в 8 ч мы встали на якорь в Босфоре, у Кавака.
Получив около полудня фирман на свободный проход через Дарданеллы, мы тотчас же снялись с якоря и после короткой остановки при выходе из Босфора, в 14 ч 30 мин были уже в Мраморном море, а в 8 ч вечера того же дня вошли в Дарданеллы. Через три часа, подойдя к Чанаку, сдали фирман прибывшему на крейсер турецкому офицеру и, выйдя затем в полночь в Архипелаг, уменьшили ход до 12 узлов. Опасность быть задержанными миновала, мы были свободны, хотя открывать свое инкогнито было еще рано. Пройдя благополучно Архипелаг и пересекши Средиземное море, в 6 ч утра 26 июня «Смоленск» пришел в Порт-Саид.