Через год на пять минут за большим столом?
Здесь мы все – свои, друзья. Нам лукавить-врать нельзя.
Да только думаем, скользя, каждый о своем.
Развязались языки: – "Ну что, по третьей, мужики?
В антибабьем обществе пропоем про баб?" -
И запел приятель мой с лебединою тоской.
Он парень местный, холостой и сух, как баобаб.
Скоро споры спорятся. Так уж жизни строятся,
Что на грешную судьбу нам роптать грешно.
– "Вспомним наши юности и шальные глупости!
Пусть теперь до тупости будет нам смешно".
Долго этой встречи ждал, чтоб нас вместе стол собрал.
Для меня – бояре вы, лорды и князья!
Пусть сожжет меня толпа у позорного столба,
Я крикну: – "Вы – моя судьба, вы – мои друзья!"
Это я просто так описал кавардак.
Пусть теперь думает каждый о своем.
Чтобы было веселей, я собрал своих друзей.
А в общем, все как у людей: кушаем и пьем.
Эх, похмелье, не приди! Не веселья впереди.
Снова суматошный день, да печаль с тоской.
Чтоб друзьям не помешать, пью я молча, не спеша.
Эх, веселись, моя душа, и от злости пой.
Песня похмельного пассажира поезда "Шарья – Москва"
Я в плацкартенном вагоне,
Мимо женщины снуют.
В общем, все на фазотроне,
Жаль, что пива не дают.
Проводница – злая бица -
Только знает, что орать.
Пассажир ее боится,
Присмирел, ложится спать.
У меня напротив баба -
Стоит десять мужиков.
Мне приткнуться к ней пора бы,
Но терплю, я не таков.
Разлеглася, как покойник -
Нет лишь свечки на пупе -
Растрясла охальный дойник,
Лучше б ехала в купе.
Я креплюсь, не соблазняюсь
На ее арбузный стан.
А из-под полки, извиняюсь,
Выполз рыжий таракан!
Ну и ну! Тут захохочешь!
Как все весело у нас.
Слухай, рыжий, чаю хочешь?
Я так вот уж целый час.
Даже в горле пересохло,
Слава богу, есть вода.
Проводница, чтоб подохла,
Ни туда и ни сюда.
А без чаю я скучаю,
Даже, вроде занемог.
Я – к той бице: "Дайте чаю!
Где у вас тут кипяток?"
А она, чтоб не поддаться,
Пышет, словно каравай.
Я подсел, чего стесняться,
Мол, знакомиться давай.
Но она не понимает,
Что горит моя душа.
Ничего не отвечает
И не знает ни шиша.
Я ей, мол, откуда родом,
Как зовут и сколько лет.
А она: "С таким уродом
Не сходить и в туалет".
Я, конечно, извиняюсь,
Но, признаться, не стерпел.
Матеряся и ругаясь
Двинул ей под сочный перл.
Что тут было! Люду, блуду!
В общем, все под фазотрон!
Никогда я не забуду,
Даже если пьяный буду,
Тот плацкартенный вагон.