— Как самочувствие? — спросил я, заходя в прихожую.
Женька, одетый в старую растянутую майку, крепко пожал мне руку
и зевнул.
— Да всё путём, Волк, надоело лежать, — Женя почесал затылок и
протопал босыми ногами на кухню. Там он начал греметь посудой. —
Когда на работу можно?
— Сегодня не работаешь, — я начал разуваться. — Но одно дело
есть. Вчера забыл тебе показать, не до этого было.
— Чё там? Ща, давай похаваем сначала.
С кухни раздавался свист чайника и треск масла в сковороде, Женя
что-то жарил. В комнате был включён японский магнитофон, из
которого играла песня «Айн-цвай, полицай». Я повесил свою куртку на
вешалку, где висели дублёнка Жени и зимняя форменная куртка с
нашивкой «Гранит», а потом прошёл на кухню по скрипучему полу,
держа под мышкой коробку с наградным пистолетом.
Женя уже налил чай, поставил на стол сковородку с жареной
картошкой, а из холодильника уже достал бутылку кетчупа Анкл Бенс и
сало на тарелке, порезанное тонкими пластами. После этого он
взгромоздил на стол трёхлитровую банку, полную солёных огурцов.
— Ремезов говорил, что на тебя нашли бумаги в министерстве
обороны, — сказал я, усаживаясь на табуретке. — Он их подопнул,
выплатят тебе боевые и даже наградят.
— За что это там наградят? — Женька достал две чистые вилки. —
Ничё ж не делал.
— Без шуток, Женя. Действительно там есть на тебя награды.
Получишь ещё, — я наколол огурчик и откусил. — А мне вот это дали
за дело с комбинатом.
Я протянул ему коробку. Он отложил вилку, открыл крышку, а потом
с удивлением посмотрел на меня.
— Ого! Генеральский! — Женя достал ПСМ.
Компактный плоский пистолет в его руке казался совсем маленьким.
Женя оглядел оружие со всех сторон, потом всмотрелся в надпись.
— Да ладно? Дали тебе? Ох***ть! Реально, наградной? Волкову
М.М.?
— Ремезову говорю, чтобы тебе калаш с надписью сделал, — я
усмехнулся. — И кто его знает, вдруг, сделает.
— А патроны есть? Пострелять можно?
— Патронов немного отсыпали, пострелять завтра съездим. Пока
лечись, потом надо будет много работать. Смотри, что узнал…
Пока обедали, рассказал ему, что сегодня видел и слышал, а потом
поделился мыслями про Эдика.
— Надо на Эдика выходить, — сказал я, положив вилку на стол. —
Только аккуратно.
— Мишаня ещё живой, — Женя задумался. — Он вредный, но вытянуть
что-то можно, пока его Череп не грохнул.