– Отпустите! – пищала я, когда этот громила вытащил меня из подъезда.
Я брыкалась в воздухе и едва касалась ногами земли, так как мамин хахаль практически держал меня на весу, но он как будто меня не слышал. Тупо нес к машине, и все.
Как назло ни в подъезде ни возле него не оказалось ни одного человека, хотя не уверена смогли бы они мне помочь.
– Пожалуйста, не надо! – всхлипнула я, когда Эльгиз поднес меня к багажнику своего внедорожника.
Конечно, сели он меня туда засунет, то будет не так страшно: я все равно фактически буду в салоне, просто за задними сиденьями. Но для меня это было доказательство, что этот гад хочет меня унизить и сломать для каких-то своих целей.
А вот какие это цели – страшно представить.
– Не надо! Прошу! – взмолилась я в последний раз, когда мужлан открыл багажник.
Сейчас мне стало ужасно обидно, что со мной так обращаются, и совсем некому за меня заступиться. Это казалось таким несправедливым!
– Я разрешу тебе поехать в салоне, если будешь послушной, – пробасил он. – Договорились?
– Да, – всхлипнула я.
Я чувствовала себя униженной, хотя пока ничего страшного ещё не произошло – только угроза. Но все равно, я уже понимала что этот мужлан от меня не отстанет.
Эльгиз тем временем все так же за шкирку подтащил меня к задней двери, открыл ее и толкнул меня внутрь.
Я же поспешила отползти к противоположной двери и дернуть за нее, но она была заблокирована.
– Не думай что я так глуп, – усмехнулся Эльгиз, а я поняла что он просчитывает мои действия на несколько шагов вперёд. – Иди сюда.
Он грозно указал пальцем на сиденье рядом со своей дверью. Понятно: он хочет, чтобы я придвинулась к нему, но я же не самоубийца!
– Не слушаешься?! – прорычал он, и я поняла всю безысходность своего положения.
Со страхом в глазах я все же придвинулась к нему. Когда же громила поднял руку, я тут же дернулась и вся сжалась, ожидая ещё одной пощёчины, но уже от него.
– Успокойся, – рыкнул он и взял меня за подбородок. – Что это?
Он провел шершавой подушечкой большого пальца по моей пылающей щеке, но я не стала отвечать.
Я не буду жаловаться ему на маму. Этим я себе только наврежу.