Он наматывает волосы блондинки на кулак, притягивает к себе,
заставляя выгнуть спину, и длинным ножом отрезает ей голову.
Безголовое тело падает на землю и содрогается. Кровь толчками
выплескивается наружу.
— Бревичу ты точно понравишься. Он любит таких жопастеньких, —
говорит кто-то, и я уже не понимаю, кто. То ли лесник, то ли Мистер
Моральноуродливый.
Лесник поднимает голову блондинки за волосы и показывает
мне.
Земля уходит из-под ног. Во рту появляется металлический
привкус.
Это моя голова.
— Сейчас этот лесочек объедем и…
Под днищем машины сверкает вспышка.
«Уазик» взмывает в воздух, теряя колеса.
Мистера Невозмутимого кидает вперед через ветровое стекло, как
сломанную куклу.
Меня выкидывает на асфальт и тащит, сминая и разрывая в клочья
коробку.
Я на автомате пытаюсь отползти подальше от груды дымящегося
железа, но чувствую, как кто-то ставит ногу мне на спину.
— Приехала, цыпа, — слышится смутно знакомый голос.
***
Я все еще не могу пошевелиться, но уже ощущаю спиной камешки на
дороге.
Рот заклеен липкой лентой.
Надо мной трое.
Одного я знаю. Его мертвый взгляд ползает по моему полуголому
телу и остаткам кукольного платья, как тарантул. Это давешний
мордоворот в серой спецовке с рожей отпетого сидельца. Теперь
понятно, как враги Мистера узнали о тоннеле.
Двое других тоже кажутся знакомыми, но я не помню, где их
видела. Высокий бугай и мелкий толстячок. Они в рыжем охотничьем
камуфляже. В руках дробовики.
Бугай достает мобильник и набирает номер.
— Есть две новости. Плохая и хорошая. Плохая — порнушника нет.
Нигде. Ни живого, ни мертвого. То ли его взрывом на куски разнесло.
То ли заполз в какую-нибудь дыру и скоро сдохнет. А хорошая новость
— твоя баба у нас. Ты бы ее сейчас видел! — смешок. — Лежит на
дороге почти голая с раздвинутыми ляжками. Делай с ней, что хочешь.
Порнушник ей какую-то химию вколол. Даже шевельнуться теперь не
может. Тебя ждет… Да… Да… Как скажешь. — Он спрятал телефон и
доложил. — Через полчаса будет. Может раньше.
Он еще не закончил говорить, а я уже вспомнила, где видела этих
двоих раньше. Это были алкаши-собутыльники моего отчима Вольдемара.
Только трезвые, побритые, отмытые и приодетые. А через полчаса
стало быть ожидался сам Вольдемар.
— Полчаса, говорите, — криво ухмыльнулся сиделец. — То есть у
нас есть целых полчаса на эту цыпу. Прекрасно.