Зашел обратно в дом, посматривая на
Благояра, спросил у Дубыни:
— Тут есть пещера, как идти
наверх?
Он странно улыбнулся, почесал репу,
посмотрел на меня глупым лицом, задал вопрос на мой
вопрос:
— Что такое пещера?
— Да ладно тебе, — недовольно буркнул
я. — Ты хороший человек, но такой ...
— Какой? — внимательно смотрел он на
меня.
— Забудь.
Наставнику нужна срочная помощь. Маны
у меня не было и копить тут нечего, что блин делать?
— Есть сани? — спросил я.
— Сани? — максимально тупо выглядел
он.
Нет времени. Подхватил бородатого на
плече и тяжело шагая, вышел из дома.
— Куда ты его? Живого хоронить нельзя,
— крикнул в след мне.
— Он будет жить! — прокричал
я.
Пытался вспомнить тропу, по которой
шел наверх. Лес за это время знатно изменился. А бежал я тогда в
спешке и особо не запоминал. Главное выйти из лесу.
Тяжело переставлять ноги, когда на
твоем горбу такая туша. Сколько он весит, килограмм
двести?
Перебирая ногами, через небольшую
толщу снега, всячески останавливался. Во-первых, чтоб перевести
дыхание, во-вторых, чтоб услышать дыхание Благояра. Сколько он еще
протянет, не известно. Лес не кончался, а мои силы были на исходе.
Я сам уже задыхался, ноги подкашивались от усталости, хочется
просто сдаться. Тяжело. Спасибо тому парнишке, который подлечил
меня и моего товарища, а то сейчас хрен знает, как бы все
вышло.
Вижу границу бесконечного леса,
поднимаясь наверх. Силы окончательно покинули меня. Аккуратно
прислонил наставника спиной к дереву, а сам плюхнулся рядом,
всматриваясь вниз по тропе, которую натоптал.
Бородатый совсем бледный, синие губы,
стали еще более темными, а его голова бездыханно свисала
вниз.
— Прости меня, — тихо проговорил я,
смотря на него. По телу прошла дрожь, мурашки пробежали табуном.
Мне максимально грустно и уныло, что хочется плакать.
— Все хорошо, — послышался еле
слышимый голос Благояра. Он не поднимал голову, но минимальное
шевеление было.
— Тихо ты, экономь силы, — подскочил я
к нему. — Мы справимся, ты будешь жить.
— Не трать силы, мне уже не поможешь,
— еле говорил, не поднимая головы. Его слова были почти не
разборчивы, и приходилось прижиматься почти вплотную. — Оставь меня
тут и иди.
— Ты дурак?! — прокричал я ему в ухо,
чтоб он услышал и запомнил эти слова.
В ответ лишь тишина, я испугался и
проверил его пульс. Не могу нащупать. Черт. Слабая истерика
переходила в панику. Мое сердце билось так быстро и сильно,
разгоняя кровь, что я чувствовал пульсацию своего пульса на
кончиках пальцев. Его холодное тело не подавало признаков жизни.
Ну, нет, пожалуйста!