— Интересно, что я могу, —
проговорил, улыбаясь и чувствуя мощь в своих руках.
Продолжал увеличивать приток энергии
к ладони. Пламя достигло примерно десяти метров. Моя рука привыкла
к температуре и перестало обжигать ладонь. Продолжал дальше. Пока
моя рука не стала трястись и чувствовал, как меня толкает сама же
сила назад, а было всего метров двадцать, а маны при этом вагон.
Как мне ее всю потратить?
В зале становилось реально жарко,
капли текли по лбу минуя глаза, протекали по бровям вниз. Огонь
достиг размеров пятидесяти метров. Уже еле сдерживал себя ногами,
чтобы не упасть назад. А второй рукой поддерживал правую, которая
тряслась от напряжения. Одежда немного начала сгорать не причиняя
мне вреда. А мана наконец почти закончилась.
Появилась отдышка, пот ручьем лился с
меня, как будто вышел из душа и не вытерся. Тело устало и мои ноги
почти уже не слушались, начали подкашиваться. Съезжал к краю,
вот-вот и обрыв. Мана на исходе, пламя стало уменьшаться. Нельзя
сбрасывать всю ману! Вспомнил. Пытаясь остановиться, но в глазах
уже темнело. Огонь пропал, и никто уже не толкал меня впереди. Стал
плашмя падать вниз. Быстро переставлял ноги вперед, чтоб поймать
точку опоры, но слишком темно. Тело не слушается, я лечу с камня
вниз, погружая себя в стремительный полет.
***
— Может это ты виноват, — женский
голос кричал где-то там далеко.
— Я тут не причем, — отвечал мужской,
знакомый голос.
Не понимаю, что происходит. У меня
лишь черный экран и звуковое сопровождение в виде чьих-то
споров.
— А кто отказался его обедом кормить?
— продолжала кричать девушка, ее голос стал быть знаком.
— Да не отказывался я, просто он сам
тормоз не захотел по-быстрому, — отвечал, виновато бородатый.
— Вы хоть и старше, но мозгов у вас
как у хлебушка, — кричала Ванда, наконец понял, кто это.
Нежное поглаживание по моей голове,
чуть холодными руками проскакивало по моему лицу.
— Да я-то тут причем? Он сам не с
контролировал ману, — защищался Благояр. — Сейчас придет в себя,
хватит ныть за него. Сопли пустила.
— Он чуть не умер, — в ее голосе
слышалась паника и грусть, вот-вот и она заплачет.
— Чуть не считается.
Я потихоньку приходил в себя, а их
крик оглушал меня все больше. Открыв глаза, увидел перед собой
милое лицо девушки, она грустно склонила лицо надо мной, продолжая
поглаживать меня по моим волосам. Когда она увидела, что я открыл
глаза, слегка улыбнулась.