— Вы мне не мешаете. Наоборот, я вполне себе счастлив, потому что компания такой юной умной леди мне льстит. У меня-то, по сути, кроме работы ничего и нет.
А вот это уже неправда.
— У вас есть Даша, — конечно же возражаю ему, вновь позавидовав одногруппнице. Почему у меня нет такого замечательного любящего отца?
— Она уже совсем взрослой стала: и живет отдельно, и работает, и вот уже и мужчину себе нашла достойного. Больше нет той крошки, которая нуждалась в папе. Быть может, совсем скоро она и сама станет родителем.
В словах Владимира звучит непередаваемая горечь потери. Его можно понять, ведь тяжело отдалиться от самого близкого человека в своей жизни. Наверно, было бы куда проще, будь жива жена Золотова, тогда бы они нашли утешение в друг друге, но, нет, та оставила этот мир давным-давно.
Так тепло, так спокойно, так уютно и легко мне говорить с этим человеком даже на самые сложные темы. Почему же у меня такого не было, не смотря на любовь-морковь с Иваном? Единственное, что у нас с ним отлично получалось — не вылезать из кровати, тра-хаясь, словно кролики, днями и ночами. Но при этом никакой болтовни по пустякам и на легкие темы. Хотя, если задуматься, Пятаков иногда задавал мне вопросы, например, когда я вернусь домой, или с кем я собираюсь погулять, или же — настоящий шедевр — сколько еще я планирую дружить с Зоей. Раньше мне не казалось это странным, а теперь я ясно вижу тотальный контроль с его стороны. В принципе, оно и понятно: он сам отбил свою прошлую «любовь» у бывшего друга и теперь боится, как бы то же самое не произошло со мной. Но это ведь ненормально.
Посуду мы моем с Золотовым вместе, причем он не позволяет мне портить кожу рук средством, сам за это берется, а меня ставит на вытирание тарелок полотенцем. Очень мило с его стороны. Затем, расставив все по местам в шкафчиках, идем в гостиную.
Здесь я еще ни разу не была. До сего момента Даша никого в свой отчий дом не приглашала, а я, приехав всего лишь вчера, стеснялась осматривать чужое семейное гнездо. Владимир Вадимович и не подозревает о моих заморочках, потому что преспокойно бухается в кресло, оставляя диван свободным для меня. Присаживаюсь на краешек, оглядываясь. Эта комната выглядит еще более богато, чем кухня, и совсем не из-за техники, ведь здесь из нее лишь телевизор. Зато на стенах красуются картин и головы крупных животных, камин огромный, на его решетку опираются кочерги (готова поклясться, что с позолоченными навершиями), весь пол хоть и занимает пушистый ковер, но у стен, где он заканчивается кистями, замечаю самый настоящий паркет. Эх, живут же люди.