Но и они пропадают после того, как мы опустошаем бутылку. Бокал за бокалом вино исчезает в наших желудках, и вот мы с Наташей уже преспокойненько обращаемся друг к другу на «ты», обсуждаем наши жизни, ничего не утаивая и наслаждаемся приятным обществом. Давно у меня не было такого замечательного вечера. Дочка это конечно хорошо, но как же чудесно, когда есть кто-то для тебя.
После первой бутылки идет вторая. Я справедливо рассудил, что раз уж завтра у нас обоих выходной, то следует им воспользоваться. Вскоре любое стеснение проходит, и вот Наталья для меня почти что друг, не смотря на юный возраст. Но всякому веселью приходит конец, вот и наша пьянка заканчивается далеко за полночь. Мне приходится проводить девушку до ее комнаты, потому что она подозрительно покачивается при каждом шаге, словно тот бычок из детской считалочки. Укладываю ее в постель, укрываю одеялом и возвращаюсь обратно в гостиную, беря книгу почитать.
В голове приятная пустота, и текст охотно занимает это место. Я забываю о времени, поэтому, когда раздается шорох со стороны входа в комнату, дергаюсь от испуга. Но там оказывается не привидение, не мышь, а лишь Наталья. Причем уже переодетая в другую одежду – чертовски се-ксуальный пеньюар, совершенно не скрывающий ее стройное тело. У меня пропадает дар речи. Девушка же, не теряясь, словно сомнамбула, приближается ко мне. Становится между моих разведенных ног, забирает у меня книгу, отправляя ее на пол, и кладет руки мне на плечи.
- Что ты делаешь? – зачарованно следя за длинными прядями волос, спускающимся к груди Наташи, спрашиваю я у нее.
- А что девушки обычно делают с мужчинами? Хочу тебя, вот что.
Че-рт подери, выпили вина, называется. И что мне с ней делать? Не могу же удовлетворить эту эгоистичную просьбу, продиктованную затуманенному разуму алкоголем.
- Завтра мы об этом и не вспомним. Но сегодня я хочу принадлежать тебе. Смой с меня все прикосновения Пятакова. Я знаю, ты можешь, - продолжает давить Веденкина. – Пожалуйста, Вов.
Вова – так меня и жена называла, с тем же томным придыханием. Ну не железный же я, такой же мужчина, как и другие, ведусь на настоящую женскую красоту и желание. Поэтому, затолкнув здравый смысл подальше, кладу руки на тонкую талию. Ощущаю под ладонями тонкий шелк и горячую кожу, и чл-ен лишь от этого подскакивает, как это бывало со мной в молодости.