А квартира Петра Алексеевича кажется мне холодной и какой-то пустой. Нет мелочей и деталей, которые создают уют. Складывается ощущение, будто Петр появляется здесь только для того, чтобы переночевать. Квартира кажется нежилой.
На душ у меня уходит двадцать минут. Я с трудом смываю с головы весь тот лоск, над которым корпел стилист. Я бы вообще не выходила из ванной, но мои мысли гонят меня прочь. Одной оставаться в таком состоянии тяжело, боль от предательства разрывает меня на куски.
Ныряю в мягкий мужской халат до самого пола. Оборачиваюсь в него, как в одеяло. Заодно подворачиваю длинные рукава. Слегка сушу волосы полотенцем, чтобы не выходить с тюрбаном на голове. Мне хочется быть по возможности хоть немного красивой сейчас. Я понимаю, что выгляжу не самым лучшим образом, про заплаканный вид и опухшие глаза вообще стоит молчать. Но я так не хочу, чтобы Петр Алексеевич видел меня такой...
Выхожу из ванной комнаты. Квартира очень большая, и я иду туда, откуда разливается свет. Петр стоит у окна и с кем-то разговаривает. Я понимаю, что на том конце провода его дочь.
— Не волнуйся и езжай домой, — говорит он ей, и мне становится не по себе. — Уверен, совсем скоро она сама тебе позвонит.
Лена переживает за меня, а я здесь, с ее отцом. Совершила глупость и сбежала, как побитая собачонка, поджав хвост. Но мне так больно, в душу словно вонзили нож.
Снова стоны, снова красные туфли... Голова кругом идет. Мне срочно нужно присесть.
— Шуму ты наделала много, — Петр видит меня в отражении и оборачивается. — Твой телефон вибрирует, не переставая. Все переживают. Надо им объяснить, что произошло, Аня. Ты же не можешь просто исчезнуть.
Я молча сажусь за стол, Петр садится напротив спустя минуту. Но перед этим ставит передо мной кружку с ромашковым чаем. На столе вазочка с медом, фрукты и вафли. Я голодная, но знаю, что в горло ничего не полезет.
— Пахнет приятно, — произношу я, роняя слезинку в кружку. — Знаете… Спасибо, но я лучше вызову такси и поеду. Петр Алексеевич, правда, спасибо.
Я отрываю взгляд от кружки и смотрю на него. Петр молчит, но глаза не отводит. Смотрит на меня пристально, словно ждет, когда я все расскажу ему. А я не хочу. Не хочу, потому что это удар по моей самооценке. Мне стыдно признаться в такой подлой измене.