Периодически меня навещает ангицкий
лекарь с их шхуны. Шхуны меняются, а вот личность лекаря остаётся
неизменной. Периодически он выписывает мне пилюли и регулярно
угощает своими пахинтосками. И то, и другое, я с завидным упорством
выбрасываю, аккуратно, постепенно, ибо знаю, что кто-то из охраны
куплен нагличанами и за мной приглядывает. Несколько раз проверяли
и количество таблэток в баночке, что притаскивал тот иноземный
дохтур. Только я как тот Мойша из анекдота – тоже хочу жить,
поэтому лекарства этого любезного лепилы выбрасываю.
Интересно, откудова у моих солдатиков
это добро оказалось? Нет, то, что они что-то там выменивают у
английский матросиков – для меня не секрет. Но откуда у обычных
матросов-лаймов такая дорогая вещица? Не уж-то у своих командиров
поперли? А что, эти могут, тем более что британские офицеры
напиваются, как свиньи. Всё равно, в этой дыре более заняться
нечем. Еще играют на деньги. Или не только на деньги, это уже их
проблемы. В любом случае, я решил, что лучшее место для того, чтобы
выкурить сигариллу будет маяк. Как раз в эти утренние часы есть
небольшой промежуток, когда ветра стихают и можно полюбоваться
морской гладью, насладившись местом, где проходит граница двух
морей.
Кстати, о сопровождающих, я, конечно,
не Черчилль и не имею привычку всматриваться в лица своего в
некотором роде почётного караула или, точнее – конвоя. Но за
прошедшее время, видя каждый день одни и те же образы, запомнил
всех не только по отпечаткам лиц, но и по именам да фамилиям.
Боевой опыт, полученный обеими моими сущностями, говорил, что
внутри любого подразделения, от взвода до батальона обязательно
существуют различные группы, объединённые землячеством или иными
интересами. Вот и эта неразлучная троица поименованных
соответственно: Семён, Сергей и Степан постоянно держались вместе,
поочередно составляя мне компанию в восхождении на вершину маячной
башни. При этом они не бурчали и не корчили рожи, а напротив,
ненавязчиво, я бы сказал даже с тактом, старались проявить свою
приязнь и уважительность.
Это мог быть предложенный кисет с
ядрёным табаком и заготовленными для самокрутки кусочками бумаги
или заботливо протянутая рука, спасающая от падения на крутой
лестнице, ступенька которой неожиданно сломалась. Но после одного
происшествия, жалость и сочувствие в их взглядах сменилась
почтительностью, преклонением и обожанием. Что это было: причуды
природы иль Божий промысел, не мне судить. В октябре, когда солнце
почти спустилось за горизонт его прощальный луч упал на площадку
башни и на мгновение остановился на мне, а далее произошло то, что
весьма трудно объяснить физическими законами. Я потом специально
осмотрел каждый сантиметр тщетно пытаясь найти кусочек стекла или
зеркала, ибо как потом признались Семён и Степан, вокруг моей
головы возникло сияние, подобное венцу. А в тот момент, для меня
время как будто остановилось, по всему телу пробежала теплая волна,
прогоняя прочь все те болезненные ощущения, которые после сорока
лет жизни накапливаются у каждого мужика, особенно если эта самая
жизнь периодически бьёт его чем -то тяжёлым по голове или всему
тому, что находится ниже.