— Так вы будете задавать свои вопросы или мне можно лечь спать? — восклицание незнакомки, которую я привёл в своё холостяцкое логово, заставило вынырнуть из раздумий.
— Да, конечно буду, — растянул губы в улыбке, глядя на девчонку, закутавшуюся в одеяло по самый подбородок и похожую сейчас на нахохлившегося обиженного воробышка. — Приступим.
***Леона Шторм
Пройдя в комнату, лорд Ормс вольготно устроился в кресле, вытянув ноги, но пролетела минута за ней другая, а вопросов я так и не услышала. Казалось, мужчина задумался о чём-то своём, выпав на время из реальности. И всё бы ничего, сидит себе и ладно, но очень хотелось спать.
Усталость давала о себе знать всё сильнее, поскольку день выдался на редкость суматошным. Вернее такой была вся последняя неделя, после того как получила письмо где говорилось о наследстве, и выехала за ворота аббатства, из которого, между прочим, меня не хотели выпускать. Пришлось схитрить и спрятаться в обозе с чьим-то товаром. Но особо отличилась сегодняшняя ночь — долгая ухабистая дорога, призрачные тени, появившиеся внезапно, как только мы проехали обжитую местность… Я уже не говорю о поездке к нотариусу, которая была до этого, о ночёвке на постоялом дворе, где я и договорилась с возницей насчёт доставки в столицу. В общем, сил сдерживать дремоту уже не осталось, поэтому пришлось напомнить о себе.
— Так вы будете задавать свои вопросы или мне можно лечь спать?
— Да, конечно буду, — ехидно улыбнулся мужчина, задержавшись взглядом на одеяле, в которое я завернулась. — Приступим.
— Что бы вы хотели знать?
— Всё, — от такого ответа я не сдержалась и закатила глаза к потолку, заметив это, мужчина не поленился уточнить: — Ваше имя, возраст, семейное положение, причину по которой вы приехали в столицу, и самое главное — что же с вами произошло этой ночью на тракте.
— Леона Шторм, двадцать лет, сирота, не замужем…
— Какая необычная фамилия, — перебил меня Ормс.
— Ничего необычного, — пожала плечами. — В приюте подобное не редкость. В тот день, когда меня нашли на берегу, был шторм, из-за которого, судя по всему, я и стала сиротой. Фантазией настоятельница не отличалась, вот и дала подобную фамилию, а имя было вышито на детском одеяльце. По крайней мере, именно такую версию мне озвучили, когда однажды я спросила, как попала в приют. Из тех вещей, что со мной были, сохранился лишь этот медальон.