- Они погибают в бою, потому что им
так приказал ваш муж, которого они, как и простые жуки не могут
ослушаться! Если он им прикажет себя медленно на куски резать, или
свою мать убить, или ребёнка съесть, они сделают это даже не
задумавшись! – в отчаянии крикнул Максим.
- Не путай контроль с чувствами
мальчик! – Яна Таран нагнулась к парню, и пальцами взяла его за
подбородок. – Ты прав, они не могут ослушаться приказов моего мужа
или командиров, но при этом когда им поставлена задача, они
выполняют её самостоятельно и сами принимают решение в бою! Все
четыре «поводыря» в прошлом бою, могли спокойно отойти, не
подвергая свою жизнь опасности, и тогда твоё отделение осталось бы
в десантном тоннеле навсегда! А они прикрыли вас! Да о чём с тобой
говорить? Ты трус сержант, несмотря на все свои звёзды! И мне тебя
не жаль. Лично я, последнее, что хочу в этой жизни, это сдохнуть
как ты, в тёплой кровати и на белой простыни!
- Как вы можете называть меня
трусом?! Дайте мне возможность умереть в бою! Я готов хоть сейчас!
– от гнева лицо Максима задрожало. Никто и никогда не называл его
трусом!
- Всё бывает в первый раз. Ты сейчас
даже веса брони не выдержишь и все, кто с тобой пойдут в бой,
погибнут из-за тебя! Ты уже труп сержант! Не считай своих
командиров дураками, это мы проходили уже сотни раз. Рисковать
людьми, чтобы дать тебе сдохнуть героем никто не будет! –
безжалостно ответила Яна. – Или делаем сегодня операцию, или через
три дня тебя отнесут на корм нашему улью!
Яна Таран ушла, одарив Максима
взглядом полным презрения и брезгливости, а сержант лежал, закрыв
глаза и молча плакал. За этот месяц он привык терпеть боль, которая
с каждым днём становилась все сильнее. Но сейчас он плакал не от
боли, а от безысходности. Ему не полагались обезболивающие, никто
не будет тратить дефицитные лекарства на обреченного бойца. Как бы
это не было жестоко, Максим это понимал и всецело одобрял.
Госпиталь полон раненых, которых ещё
можно поставить на ноги, и многим требуются операции, во время
которых человек может умереть от болевого шока, так что именно им и
сделают заветный укол, если будет выбор. Вся жизнь сопротивления
сейчас подчинена достижению поставленной цели. Порядки в общине и
армии жестоки, дисциплина железная, а нерадивых и непокорных ждёт
суровое наказание, ведь так приписывает Устав.