Бальтазар тоже выдержал эффектную паузу, словно пытаясь
осмыслить всю многогранность и концептуальность моего арт-объекта.
Потом лучезарно улыбнулся, отдавая честь моей гениальности и
продуманности. А после вновь вернулся к занудным вопросам
юриспруденции и судебной практики.
Я слушал его и откровенно скучал. Можно как-то сразу к финалу?
Сколько денег и что говорить, чтобы меня отпустили? В конце концов,
я так ничего и не сделал. А судить за мыслепреступления у нас ещё
не начали. Хотя некоторые прецеденты всё-таки были. Но там
запутанная история. Ну, планировала одна планетарная нейросеть
капельку изменить человечество. Так позже выяснилось, что это
просто игра такая была. В виде футур-проекции. Да, и задумывалось
всё для общего блага. По крайне мере, об этом вещали некоторые
инфлюэнсеры и новостники. Правда, потом оказалось, что многие из
них добровольно соединили свои личности с общей матрицей
нейросетевой “богини”. Поэтому их мнение и честность тоже остались
под вопросом. В итоге, получилось…
– Сколько?! – тихонько офигевая от запросов горячо нелюбимого
сверхгосударства, спросил я.
Сумма, которую мимоходом произнёс Бальтазар, поразила меня до
глубины души. Я, конечно, понимал, что всё рано или поздно упрётся
в количество кубитов для штрафа. Но, чтобы такое…
– Одинадцать миллионов, – повторил адвокат.
– Но это всё, что у меня есть.
– Уверен, они это знают. Потому столько и запросили, –
подтвердил он мои опасения.
Выбор, конечно тот ещё. Куда не плюнь, везде хреново. Одни, все
мои деньги хотят заграбастать и с голым задом выкинуть на улицу,
другие…вроде, и помочь предлагают, да, только звучит, как сделка с
дьяволом. В общем, нужно думать. И желательно побыстрее, времени у
меня осталось сущие пустяки. Сейчас почти полдень, суд начинается в
три. Значит, всего то пара часов для верного решения. Что ж,
негусто. Но и я не теорему Янга – Миллса доказываю. Всего то
определиться, кто отымеет меня по самое не горюй. Власть или её
обратная сторона. Что-то подсказывало мне, люди с подобными
предложениями занимаются далеко не законными делами. Вот и
получается нечто среднее между молотом и наковальней. Могут
бахнуть, а могут и припугнуть для вида.
Методично вычерчивая модель бутылки Клейна на бетонной стене, я
размышлял. Фуллеритовый ноготь на моём большом пальце с лёгкостью
оставлял след нужной длины и глубины. Кажется, я перекрывал чьи-то
письмена с признаниями в любви, но мне было фиолетово. Когда я
глубоко погружался в раздумья, мои руки сами находили для себя
занятие, а мир вокруг будто переходил в фоновый режим. Потому,
наверное, я и не заметил, как со спины ко мне подошёл уже знакомый
розовогребневый Павлин с явным намерением довести свои угрозы до
конца.