– Разумеется. Полностью с вами согласен. Но мне хотелось бы
говорить с вами только в присутствии адвоката. А он, как вы
понимаете, ждёт меня на Земле, – спокойно, но со скрытой издевкой,
ответил я.
– Свои права вы действительно знаете. Надеюсь, за время полёта с
вами ничего не случится, чтобы вы могли ими воспользоваться в
полной мере, – холодно заключил полицейский.
Толстый намёк или прямая угроза? Посмотрим, посмотрим.
Голодом что ли заморить решили? Так нам лететь не больше
двух-трёх суток. Как-нибудь вытерплю. Хорошо хоть воду крохотный
краник возле туалета выдаёт без проблем. Правда, что-то мне
подсказывает водица эта техническая с лёгким привкусом элитного
металла. Но я не жалуюсь. Будем считать моё вынужденное заключение
своеобразным ретритом. Очищу тело, очищу разум. Дам возможность
заново наполнить бесконечность моей глубины новыми идеями и
мыслями.
Так что я сидел в позе лотоса, изгибался в положении ласковой
кошки и балансировал в стойке охотящейся цапли. Параллельно
концентрируясь на одинокой заклёпке в углу дальней стены и изредка
переводя внимание на заусенец левого пальца, чтобы сменить локус
самоконтроля. Пока срабатывало отлично. Я рос над собой, внутри
себя, оставляя прошлого меня, там, где так много всех этих ненужных
Я.
Время потеряло своё значение и растворилось в череде инсайтов и
божественных откровений. Возможно я достиг состояния сатори, но мне
откровенно говоря было плевать на это. Зерно внутри меня зрело и
скоро должно было прорасти крохотным росточком, тянущимся к
свету.
Если бы…
В мою камеру вдруг не перестал поступать воздух.
Если бы…
Температура не опустилась ниже нуля.
Если бы…
Не выключился свет и исчезла гравитация.
Блюстители закона решились-таки сами его преступить? Что ж, я
принимаю этот вызов. И готов пройти испытание до конца. В конце
концов, искусство вечно, и я, как его сверхмассивная частица,
продолжу двигаться по своей траектории. Пусть она и ведёт прямиком
в бездну энтропии.
В дверь постучали.
Надо же, вежливые какие. Сейчас пытать, наверное, начнут. Пора
уже переходить к более активным фазам воздействия.
Болезненно усмехнувшись смерзшимися губами, я продолжил парить
посередине помещения, свернувшись клубочком. Поза эмбриона лучше
всего подходила для сохранения тепла. И хоть дышалось ещё вполне
себе легко, я знал, что скоро придётся бороться за каждый глоток
кислорода.