Я снова взяла свой дорогой кристалл. Как там его назвали, «телетранс»? Мне это имя не нравилось. Для меня это был «мой кристалл», «мое кино». Я стала гладить его и попросила показать Олега. Камень порозовел, на экране показался какой-то одноэтажный деревянный дом, небольшой палисадник. Перед крыльцом – две клумбы с цветами. Там были астры и какие-то невразумительные желтые цветочки. Крыльцо окрашено в коричневый цвет и ведет к двери на веранду, за которой оказалось две комнаты. В одной – спальня. Олег лежал, закрыв голову подушкой. Я всегда удивлялась этой его привычке. Если у него болела голова или было плохое настроение, он ложился на диван и закрывал голову подушкой. Я бы умерла без воздуха, а он вот жил, спал и вообще отдыхал таким вот странным способом.
Но, видимо сейчас ему было не очень радостно, если он прибег к этому способу расслабления. Экран показал вторую комнату, там, на столе стоял раскрытый и включенный ноутбук. Значит он, как всегда, работал ночью – какой-нибудь срочный и денежный заказ. Он умел зарабатывать деньги, но делал это очень тяжелым трудом. А при столь странной организации, когда основная работа падала на ночь, он постоянно плохо себя чувствовал.
Экран опять показал вход в дом. На пороге стоял Юлик и звонил в дверной звонок. Олег отбросил подушку, сел, но открывать не спешил. Затем он крадучись прошел на веранду и через тюль, присев на корточки стал смотреть на крыльцо. Увидев, кто пришел, он также на цыпочках вернулся на кровать.
Юлик, не переставая, звонил в дверь. Интересно, что ему понадобилось ночью в доме Олега? Я хорошо знаю Юлика. Его и днем-то не заставишь оторваться от дивана и куда-то пойти. А тут – среди ночи поехать за город? Все это очень странно.
Правда, может быть, его подняла с постели настырная коллега Олега и потребовала срочно найти друга. Впрочем, Юлик никогда не считался с потребностями других людей. Будучи жутким эгоистом и лентяем, он всю жизнь заботился только о том, чтобы ему было хорошо и комфортно, и чтобы все на него работали.
Как это не покажется странным, но ему это очень хорошо удавалось. Он действовал на окружающих, как удав на лягушек: ему никто никогда не отказывал в его просьбах, как бы они не были неприятны или обременительны.
Любимым же его занятием было лежать на диване, и чтобы при этом кто-нибудь щепал ему шею. Для щепающих это было не самым приятным занятием, но никто из окружающих его женщин, включая меня и дочку, ему не отказывал. Мы бросали все дела и усаживались ублажать Юлика. Он же только знал отдавать команды: посильнее, покрепче, выше, ниже и т.п. Когда рука одной из нас уставала, ее сменяла другая. Юлик же говорил: