- Александр, - все же считает нужным кивнуть. – Я так
понимаю, ты везешь меня в Совет?
- Правильно понимаешь, Даш, - отвечаю в том же тоне.
Наедине она всегда зовет меня Александр, не Саныч или Литвин, как
остальные, именно Александр.
Мы пересекались с ней нечасто: на Советах, общих
встречах, официальных мероприятиях, несколько раз у Зарецкого. Я
наблюдал за тем, что делает и как живет будущая верховная, но
держался на расстоянии. Иные пристального внимания к себе не любят
и ведьмы тут не исключение. К тому же за Лебедевой присматривает
Зарецкий.
- Мне бы этого не хотелось, - чуть морщится верховная. –
Я бы предпочла вернуться к себе, принять душ и переодеться. Обещаю,
все тебе расскажу. Даже под запись, - и многозначительно тянет на
себя солнцезащитный козырек, открывает зеркало, давая мне понять,
что ее предложение и не предложение вовсе, что она может уйти через
отражение в любой момент.
Стерва.
С другой стороны, пока нет особой разницы в том, где с
ней говорить. Хочет почистить перышки – пожалуйста. Да и не думал
я, что темная верховная или кто-то из ее ковена – причина появления
уродца на той заправке. Другой вопрос, что именно они вшестером там
делали и как узнали о твари. Кто та мертвая ведьма, оставшаяся
лежать на асфальте.
- Адрес напомнишь?
Она усмехается, но все же послушно называет улицу и дом
и отворачивается снова к окну, прикрывая глаза. На самом деле, я
спросил из чистой вежливости, не более. Она из чистой вежливости
ответила. И едем мы не к ней домой, едем мы в официальную
резиденцию. Что вызывает одновременно легкое раздражение и усмешку,
но вопросов я пока не задаю. Лишь снова кошусь на темную. Знаю, что
верховная не спит, думает о чем-то. Почему-то кажется, что прячется
от меня. Хотя нет, не кажется, я в этом уверен.
Лебедева выглядит не так, как выглядела в зале суда.
Растрепанная после стычки с тварью, в джинсах, а не брюках, в
белой, кое-где измазанной кровью и грязью рубашке, обычных
кроссовках. Обманчиво мягкая, мягче, чем была на суде. Но
напряжение ей от меня не скрыть, настороженности и вот этого
желания отгородиться. Я знаю, что по каким-то причинам теперь
вызываю у темной верховной неприязнь. С другой стороны, я у всех
вызываю неприязнь, тоже работа такая… Довесок к должности главы. Не
могу сказать, что слишком уж обременительный. Скорее наоборот.
Удивительно, но и люди и иные честнее с теми, кого ненавидят, чем с
теми, к кому испытывают симпатию. Как доказали годы и века моего
бесполезного существования ненависть честнее любви.