- Присаживайся, - кивает Дария неопределенно, щелкая
пальцами, чтобы зажечь свет. Он тоже мягкий и приглушенный, как и
все тут. – Сейчас принесут кофе. Я быстро, - и скрывается за той
самой стеной. А я остаюсь ее ждать, рассматривая
кабинет.
Он современный, стильный, но создает ощущение мишуры…
пока непонятно, насколько отражает саму Лебедеву. Я знал Дашку
другой, видел другой.
Испуганный подросток… Она не пряталась за Аарона, когда
он привел ее ко мне, но смотрела с опаской, насторожено. Тощая,
молчаливая, серьезная и очень закрытая.
Я знаю, что она отучилась, знаю, что понемногу приручила
и надела поводки и на восточный, и на северный ковены, что также
легко, но неспеша подмяла под себя западный и южный. Знаю, что
решения Лебедева принимает быстро, что она жесткая, не терпит, как
и прошлая глава восточных, неповиновения. Докладывали…
Но то, насколько Дария действительно изменилась, я
увидел лишь лет пять назад, когда умерла Данеш, когда Лебедева
впервые появилась на совете в новом статусе – верховной Москвы. От
подростка, каким я ее помнил, не осталось ничего или почти
ничего.
Уверенная, дерзкая, неожиданно красивая…
Из мыслей вырывает очередная темная, возникшая в дверях
лифта с тележкой, и запах кофе. Почти, сука, божественный, почти
амброзия, потому что настоящий, потому что, судя по запаху только
сварен. И сварен правильно. В удовольствии принять из рук ведьмы
чашку и сделать глоток я себе не отказываю. Ибо казенный, в Совете,
он – то еще дерьмо. И действительно наслаждаюсь. Растягиваю
удовольствие.
- Не боишься? – появляется из-за стены Дария. – Вдруг
она туда плюнула или пошептала?
Выпад я игнорирую. Даже если пошептала… что мне
ведьминские заговоры, как слону дробина… И мы оба это
знаем.
Девчонка с тележкой торопится все расставить на столе и
скрыться, а Дашка неспеша подходит к дивану, на котором я
устроился, занимает кресло напротив.
Она успела принять душ, судя по влажным волосам, и
полностью переодеться. На ней узкие джинсы, футболка, кожаную
куртку ведьма перекинула через подлокотник. Явно намек на то, что
разговор будет настолько коротким, насколько это вообще возможно в
сложившейся ситуации.
Мне не хочется ее разочаровывать, хотя… вру, хочется. И
я отставляю от себя чашку.
- Рассказывай, - откидываюсь на спинку, устраиваясь
удобнее. Весь – одно сплошное ожидание и безграничное
терпение.