– Илья! Хвала Небу! Рад тебя видеть!
– воскликнул Арнольд, отодвинув сестру в сторону и позволив мне
войти внутрь.
– Ну, как ты? – спросила Кимира.
Прищурившись, она будто бы пыталась разглядеть что-то на моём
лице.
– Отвратительно, – ответил я, прикрыв
за собой дверь.
Адда неожиданно вздрогнула, повела
носом и уставилась на мою левую руку.
– Ты ранен? – выпалила оборотень,
подавшись вперёд и потянувшись к пуговицам моего пиджака. – Нужно
осмотреть рану, срочно!
– Илья, что случилось? –
насторожилась Кимира.
Внезапно в голове всплыли особо
горячие сцены минувшей ночи, я застонал и опёрся спиной на
дверь.
-–Тебе плохо? Ты странно выглядишь, –
проговорила волшебница. – Чёртова Венера, что она с тобой сделала?
Если даже я чуть на неё не накинулась, когда она просто прошла
мимо, что же испытываешь ты? Ведь она явно на тебя нацелена была, а
я сразу не сообразила… Прости, это наш косяк…
Кимира что-то щебетала, а я
почувствовал, как стало чуть легче дышать – ловкие пальцы Адды
быстро расстегнули пуговицы тесного пиджака.
– Горланд… дай соль… – выдавил я,
супруг-телохранитель замешкался, с недоумением глядя на меня. –
Живо! – пришлось на него рявкнуть.
Тем временем оборотень стянула с меня
пиджак.
– Кто это сделал? – недобро прорычал
Арнольд. Как и девушки, он смотрел на мою глубокую рану.
– Я… Адда… не надо… – я схватил
правой рукой за запястье целительницу, уже хотевшую заняться
лечением моей раны.
– Но почему? Зачем? – не поняла
она.
Горланд вернулся из кухни и, подойдя
ко мне, протянул солонку.
Как же прекрасна моя Тюран… какая
красивая, обворожительная, желанная… Нужно скорее вернуться в
особняк, вдруг она уже дома. И тогда…
– Дай сюда! – я вырвал солонку из рук
волшебника, сорвал крышку и, прекратив удерживать кровотечение с
помощью праны, засыпал соль в глубокую рану. Как раз в алый жёлоб,
образовавшийся из-за разошедшейся в разные стороны кожи. –
А-А-А-А!!! – заревел я во всю глотку.
– Илья! – оборотень, похоже, вновь
кинулась ко мне, но почему-то не стала прикасаться. Зажмурившись, я
орал от боли и не видел, что делают другие. Мой мозг лишь
фиксировал обрывки их фраз:
– … пусти…
– … не лезь к нему…
– … пусть сам…
Боль самую малость стихла. Я понимал,
что если тянуть, возбуждение вновь вернётся. Всё-таки гораздо проще
терпеть боль, чем похоть. Сейчас я хотя бы немного соображаю.