—
Мой отец — йотландский[1] ярл! А кто его
отец, вообще неизвестно!
—
Ну, положим, кое-какие мысли на этот счет есть, — пророкотал
Хрольв, всовывая ладонь между девкиных ляжек.
Та
тихонько охнула: больно. Охнула, но так и осталась лежать ничком
поперек вытянутых ног конунга.
Друзья сидели на брошенных на пол медвежьих
шкурах. В предоставленных Пешеходу покоях не нашлось мебели под его
размер. Но Хрольв к такому привык. Так же, как и к тому, что многие
его недооценивали. Полагали, что боги наградили Пешехода могучим
телом, и только. И он не спешил их в этом разубеждать, так что о
том, что он, Хрольв Рёнгвальдсон, умеет думать не хуже своего отца,
знали немногие.
—
И я говорю не об умении убивать, — рассудительно произнес гигант. —
Проткнуть человека копьем или срубить ему башку — дело нехитрое…
Помолчи, дай договорить! Я о том, что он умеет думать. Думать,
находить правильное действие и использовать это. Согласись, с тобой
у него вышло отменно!
—
Да я сильнее его вчетверо! — возмутился Стевнир. — Он схитрил, но
больше я на такое не поймаюсь!
—
В бою «больше не поймаюсь» не бывает, — сказал Пешеход. — У
мертвецов нет второго раза. А суметь победить врага, который
вчетверо сильнее, — это как раз свойство хёвдинга. А говорят, что
он удачлив. Нет, не спорь! Этот юнец — прирожденный вождь. Нет, ну
как он тебя ловко уложил! Как вспомню, так восхищаюсь.
—
Это потому что он не тебя лягнул, а меня… — проворчал Стевнир и
потрогал челюсть.
Больно, однако. Хорошо хоть, голова больше не
кружится и не болит.
—
Меня он бы так не лягнул, — усмехнулся Пешеход. — А ты радуйся, что
борьба была дружеская. Вот если бы он тебе так по мудям приложил… —
И хохотнул.
—
Тебе бы он точно по ним и попал, — сердито проговорил Стевнир. И
поглядел на девку, распластавшуюся на бревноподобных ляжках
Хрольва. Девка была здоровенная и раскормленная, как моржиха. Как
раз какая и нужна другу. Пешехода не всякая выдержит.
—
Не попал бы, — мотнул головой конунг. — Я сразу увидел, что он не
споткнулся.
—
Это потому что ты сбоку стоял. — Стевнир не понимал, почему друг
так нахваливает варяжонка.
Не
понимал, потому что его не было рядом, когда юнец сказал Хрольву о
том, что франкский конунг предложит ему землю франков. Вот о чем
Хрольв никак не мог забыть. И то, как парнишка расправился со
Стевниром, лишь добавило дровишек в костер конунговых
мыслей.