– Девчонка запаниковала, видимо,
решив, что я её раскрыла, и метнула шарики в меня, – Лирка
досадливо поморщилась, – а Сильнейший… – она смутилась и замялась.
– Прикрыл он меня, от того и пострадал.
– Он же на нас за то зуб точить не
будет? – Сендар озабоченно нахмурился.
– Злиться на нас за то, что сам решил
защитить женщину? – Нарий почти оскорбился. – Только если на
женщину за то, что та полезла на рожон.
– Да, он на меня за это злится, –
ухватилась за причину Лирка. Теперь будет проще объяснить
неприязненное отношение хайнеса.
«Почему неприязненное? –
удивился господин Наэш. – Судя по тому, что ты помнишь из
разговора, отношение его будет весьма приязненным».
А это объяснить товарищам будет ещё
сложнее. Хорошо, что они не будут часто видеть повелителя.
– Теперь вроде как и праздновать
неудобно… – нерешительно протянул Ёрих.
– А чего неудобно-то? – Нарий сделал
вид, что не понимает. – Хайнес жив, несильно пострадал,
продемонстрировал подданым благородство и решительность, защитив
женщину, тем укрепив блестящую репутацию хорошего правителя. Лирка
показала, что не зря хлеб ест во дворце. Исешка проявил
внимательность и бдительность. Нам есть что отпраздновать.
Воодушевление, которое было покинуло
отряд, вновь взметнулось и зажгло радостью глаза.
– Шхаелый, – с придыханием и
дурашливо нежной улыбкой протянул Вехна. – Звучит-то как.
– А чтоб ещё и с гордостью звучало,
семью не позорим, – Нарий зыркнул сперва на Ёриха, потом на Исешку
и Лешия, – имя не мараем.
– Лирка!
Женщина вздрогнула, мужчины
заозирались и с недоумением – кто не знал – уставились на
приближающегося Викана, который опять щеголял с длинными волосами,
чем ввёл в ступор даже Лирку, хотя Майяри в письмах порой упоминала
о божественном «благословении» «брата». Господин Онт так и вовсе
головой тряхнул, решив, что зрение наконец стало его подводить.
Нарий, благодаря своему положению в обществе знавший про Вотых куда
больше и, конечно, много слышавший о Викане, о котором в городе
говорили едва ли не больше, чем о хайнесе, отреагировал куда
сдержаннее, хотя удивление всё равно промелькнуло на его лице.
– Господа служивые, прошу одолжить
мне вашу… эм-м-м… вашего товарища для обстоятельной беседы, – Викан
замер в сажени от них и расплылся в широкой, настораживающе
дружелюбной улыбке.