В отделении мы просидели еще битый
час, пока чиновник с паучьей головой не соизволил наконец выйти к
нам из своего офиса, хотя я сразу заметил в раздвижные створки
автодвери, что он там ни хрена не делает. Все-таки некоторые вещи
свойственны всем разумным... Он пригласил Эшу-Кана к себе в офис, а
уже через пару минут монах вернулся, заявив, нас уже давно
ждут...
На крыше монументального здания,
куда нас недавно привезли, припарковался аэролёт жёлтого цвета с
эмблемой на капоте, похожей на пришитые к груди монахов. За рулём,
откинув крышу, сидел ещё один монах в таком же жёлтом кимоно, как и
Эшу-Кан, разве что цвет его пояса был красным. Он вышел и
приветливо помахал нам рукой.
— Здравствуй, Урс. Да направит Ци
твои шаги к истине...
— Здравствуй, Эшу-Кан, здравствуй,
Вурнос. Приветствую, юный послушник. Для тебя, наверное, вся эта
планета выглядит очень странно?
— По крайней мере, в меня тут никто
не стреляет и никто не пытается проломить мне башку инопланетной
палкой. И никакие троники не пытаются поджарить меня на гриле из
мусора. Так что не жалуюсь...
Новый монах удивленно приподнял свои
бурые брови.
— Судя по всему, путешествие прошло
не по плану?
— Ты даже не представляешь
насколько, старый друг... Но давай не будем заставлять Великого
Старейшину ждать нас, я потом в подробностях всё тебе
расскажу...
* * *
С высоты облаков Шао-Иньский
монастырь выглядел вообще так, как я его себе представлял. Никакого
китайского стиля, никаких пагод, никаких бубнов и никаких тридцати
шести ступеней... Он скорее напоминал стальной шумерский зиккурат.
И, вспоминая слова монахов о посещении Земли в прошлые века, теперь
я убежден, что это они их и построили...
Мы высадились на храмовой стоянке,
вокруг припаркованы десятки аэролетов, между которыми бродило
несколько монахов. Ворота в зиккурат охранялись людьми в
белоснежной форме, подобной той, что носила местная полиция. Однако
пошив ее, как и эмблемы, отличались от увиденных мной ранее.
— Монахи себя сами охранять не
могут?
— Полагаю, Трэй, что монахам некогда
заниматься мирскими делами, и Совет ОСЗО выделил нам почетный
караул для охраны периметра, — Эшу-Кан учтиво поклонился страже и
жестом руки пригласил нас пройти внутрь.
Арка зиккурата встречала нас
красноватым силовым полем, через какое, впрочем, нам удалось легко
пройти, не отключая его... И если снаружи здание казалось выполнено
из стали, то внутренние стены были отделаны камнем, превращая
зиккурат в древний храм, какие можно встретить где-нибудь в Южной
Америке или в фильмах про искателей сокровищ... Огромный зал
выглядел здоровее, чем все ангары шахтёрской станции вместе взятые,
и непонятно было, каким образом эта конструкция удерживается, чтобы
не упасть, ведь никаких колонн нигде не видно. На каждой стене от
пола до потолка тянулось по четыре широченных окна с синими
силовыми полями вместо стекол. Между парами окон были такие же, как
и на стоянке, арки с красными силовыми полями, ведущие наружу.
Посередине зала почти до потолка возвышалась гигантская золоченая
статуя монаха, сидящего в позе лотоса. Между окнами, под землю и на
крышу ходили автолифты, и к одному из них сейчас и вел нас Эшу-Кан,
по пути раскланиваясь другим монахам всевозможных инопланетных рас,
одетых в белые, желтые и красные кимоно с одинаковой эмблемой,
символизирующей баланс Инь-Янь в энергии Ци. Дверь лифта наконец
закрылась, и мы с Вурносом, Эшу-Каном и РТ-23 понеслись вверх.