3
– Это всё, Валентин Сергеевич, что я
вправе сообщить вам касаемо данного дела, – промолвил Николай,
закончив свой рассказ.
Обещания молчать о бокиевской
коммуне с него никто не брал. Да и какой в том был бы
смысл? Поздно закрывать конюшню, когда лошадь убежала. Слухи о
художествах Глеба Ивановича к тому времени уже расползались, будто
швы в старом тулупе. И никто их расползанию особенно не
препятствовал.
– Понимаю. – Шеф «Ярополка» медленно
опустил голову – то ли согласно кивнул, то ли просто понурился,
упершись подбородком в грудь.
Минуты три или четыре они молчали, и
слышалось только влажное шлепанье снежных хлопьев по оконному
стеклу. А потом снова заговорил Валентин Сергеевич:
– Мне и самому кое-что известно о
веществе, именуемом alkahest... Я знаю, к примеру, что это
не только универсальный растворитель. При малой концентрации это
ещё и универсальное лекарство. Можно сказать, панацея, эликсир
жизни. Во времена Парацельса верили, что при помощи алкахеста
человек может на очень, очень долгий срок продлить свое физическое
существование. И как пригодилось бы сейчас такое лекарство одному
нашему общему знакомому!..
Он поднял взгляд на Николая, и тот
прочёл в глазах своего шефа глубокую печаль, но вместе с тем – ещё
и затаенное упрямство. Конечно, Скрябин понял, о каком человеке
Валентин Сергеевич ведёт речь. Они со Смышляевым впервые
повстречались летом 1936 года, ещё до как биография актёра и
режиссёра сделала сальто-мортале. И поводом для их встречи
послужили события в жизни того, кто так нуждался теперь в
универсальном лекарстве. «И зачем он только вернулся туда!..» – в
который уже раз подумал Николай, и рот его наполнился горькой
слюной. Он позабыл на миг о нынешнем деле, из-за которого его
вызвал сегодня шеф. Да мало того: он позабыл даже о человеке,
который связал его обещанием помалкивать обо всём, что произошло 4
июля 1936 года в посёлке Кучино.
– Я хотел бы снова увидеться с
Михаилом Афанасьевичем, если это возможно, – проговорил
Николай.
Валентин Сергеевич только покачал
головой:
– Сейчас он не дома – уехал в
Барвиху. Врачи в тамошнем санатории пытаются его лечить... – Он
длинно вздохнул, а затем продолжил уже иным тоном: деловитым,
собранным: – А вам, Скрябин, в ближайшие дни, боюсь, будет не до
частных визитов. Если я правильно вас понял, вы не видите
возможности обратиться с просьбой к