Покопавшись на поверхности стоящего у печи сундука, я отыскала в нем длинную светлую просторную ночнушку. От нее пахло цветами, да и выглядела она чистой, поэтому, сходив в душ, я переоделась и забралась под мягкое одеяло.
Что нисколько не помогло мне уснуть.
Как только я закрывала глаза, за стенкой слышались шорохи или скрипы. Кто-то явно бродил за моим домом, а прямо посреди ночи где-то рядом и вовсе раздался волчий вой. После такого точно никто не уснет!
Собственно, я и не уснула. Только с рассветом задремала, а в дверь тут как тут, словно поджидая моей дремы, настойчиво постучали. Я в этом мире вообще когда-нибудь высплюсь?
Стук я намеренно проигнорировала. В конце концов, у ведьмы тоже должны быть выходные, но незваный гость решил не сдаваться. Он стучал все громче и громче. Казалось, что долбит молотком прямиком по моей бедной голове, по еще выжившим в неравном бою нервным клеткам.
Первым не выдержал Аристотель.
– Да иди уже открой, спать охота! – пробурчал кот, забираясь под мою подушку, где, между прочим, лежала моя голова.
– Убью! – вызверилась я и вскочила с кровати, путаясь в длинной сорочке.
Открывая дверь какому-то дятлу, я собиралась зачитать парочку проклятий, придуманных прямо на ходу, даже если они не помогут в итоге, но, увидев за дверью ректора академии, на мгновение пыл поумерила.
Он был все так же чертовски хорош, прямо загляденье. Не мой типаж, конечно: мне длинноволосые мужчины никогда не нравились. Длинные волосы придавали им смазливости, что ли, но этому мужчине невероятно, просто бессовестно шло.
И глаза... Такие серые, пронзительные, чистые.
Артимус Прайвс был бы идеальной мечтой для воздыхания, если бы не открывал рот. Причем у него имелась одна особенность, отличающая его от других мужчин, с которыми я была знакома ранее.
Ректор Салемской Магической Академии умел взбесить всего лишь парочкой фраз.
– Собирайтесь! – рявкнул он строго, явно разозленный тем, что ему долго не открывали.
Я намеревалась позлить его еще немножко.
– Я сплю! – гаркнула я не менее зло и закрыла дверь прямо перед ректорским носом.
И только я собиралась отойти от двери и заползти обратно под теплое одеялко, а возможно, и под подушку, если там осталось для меня место, как снаружи раздалось то, что я никак не могла проигнорировать: