Но остается большая и самая глубокая проблема – Айшур. Жаль, что я плохо учила историю и мало об этом знаю.
Я подкинулась в кровати. Точно! Где-то Оми оставляла мне книги.
Два толстых талмуда в черной коже с золотистыми заклепками и узорами едва можно было удержать в руках. «Отбор» и «Дион» выбито было на обложках. Стоило ласково провести кончиками пальцев по буковкам, они отозвались свечением.
Я отнесла книги к кровати и, сложив спереди ногу на ногу, приготовилась читать.
«Веками четыре народа Диона жили в раздоре и холодной войне, – написано было во второй книге на первой странице, – и объединило их общее горе. Земли леденели, застывали реки, животные и птицы погибали от голода, а жители стали болеть. Через сотни лет неизвестной беды, драконий край – Арона – встретился лицом к лицу с врагом – спящим существом, пришедшем из тьмы – Айшуром. И слабел он только от пламени лиэнов, рожденных воинов-драконов».
Ну это я все уже знаю, ничего нового.
Через полчаса чтения истории у меня заболели глаза. В комнате сильно потемнело, а пользоваться магическими светильниками драконов я не умею.
Поначалу в окно ласково заглядывал голубоватый Лон, но сейчас он спрятался за густыми облаками.
Я отложила книгу и снова легла. Завернулась в одеяло, которое мне где-то нашел Асад, чтобы я не мерзла. Оми вопросов не задавала, а другие ничего не видели, дракон успевал меня «кормить» кровью, прежде чем я замерзну. О том, что его поцелуи «кормят» меня больше, я не призналась.
Пока Асад был рядом, я почти не замерзала – только когда сильно ранилась, а стоило дракону уйти из моей спальни, почувствовала, как могильный холод снова опустился на плечи. Если дальше так пойдет, мне придется воеводу к себе привязать, а я не хочу. Он слишком плохо на меня влияет, заставляет делать неприличные вещи и бесстыдно раскрываться ему навстречу.
У меня перед глазами до сих пор сцены с картин, что висят в коридоре. Неужели мужчина и женщина на такое способны? Это же… ужасно. И… запретно.
Я перевернулась на другой бок и выдохнула в темноту облачко холодного пара. Нет, так нечестно. Он может без меня, а я, как завороженная, трясусь в предсмертных судорогах.
Буду терпеть.
Асад сам говорил, что метка не заставляет любить, не привязывает навечно, можно даже замуж выйти и родить от другого...